Счастье бывает разным
Шрифт:
Чистов неожиданно понял, что идея эта нравится и ему. Взять, все бросить и рвануть в Африку — что-то в этом есть. Но на то он и Чистов, а не Береславский, что никогда не сможет взять и все бросить: кто-то же должен быть тылом для детей и Катеньки. Впрочем, у Кати теперь другой тыл…
Ладно, не будем о грустном.
Чистов прибыл за десять минут до назначенного времени.
Свободных мест было много, и он устроился у окошка, в которое удобно было разглядывать прилегающие окрестности, для конца марта необычно заснеженные.
Береславский опоздал всего на четверть часа.
«Похоже, человек меняется», — усмехнулся Чистов.
Вылез он из длинного приспортивленного «Мерседеса»-купе.
«Значит, не боец», — сделал вывод Владимир Сергеевич.
Ну что ж, советы этого человека тоже могут дорого стоить.
— Ну, рассказывай! — Не извинившись за опоздание, Береславский шумно плюхнулся в кресло. — Рад тебя видеть. Как тебе удается так выглядеть? — Все это без перерыва, без передоха.
Профессору выглядеть так, как Чистов, явно не удавалось. И не только потому, что был он лет на десять-двенадцать старше. Но и еще по целому ряду причин.
Например, Чистов заказал себе на обед греческий салат, куриную отбивную без гарнира и компот из сухофруктов — последний как в далеком детстве, только раз в сто дороже.
А Береславский — два салата с мясом, вкуснейшую тушеную телятину с картофелем, два горяченных чебурека, пирожки с капустой и зеленым луком, огромный кусок шоколадного торта, ну и еще кое-что по мелочи. Запить все это он собирался полулитровым бокалом кока-колы.
— Я тоже решил самоограничиться, — виновато сказал он, проследив за взглядом Чистова. — Это счастье — напоследок. А то там холестерин всякий, сахар в крови.
Впрочем, оба знали, что Ефим Аркадьевич начинает самоограничиваться ровно столько, сколько они друг с другом знакомы. А знакомы не так уж мало, лет пятнадцать, не меньше.
— Катя от меня ушла, — Чистов и сам не ожидал, что так начнет разговор. Наверное, присутствие Береславского действовало: от него веяло дружелюбием и желанием помочь.
— Знаю, — сказал профессор. — Даже такие умные женщины могут ошибаться. Вернется.
— Не думаю, — отозвался Владимир. Хотя предположение Береславского его обрадовало: об аналитических способностях профессора в узких кругах ходили легенды. Потому и советовались многие.
Но здесь Чистов склонен был думать, что добрый Ефим просто хотел его утешить.
— В общем, хочу начать новую жизнь, — подвел итог своей суперкороткой речи Чистов.
— Не получится, — равнодушно сказал Береславский, мощно поглощая первый салат. — Жизнь одна.
Чистов аж растерялся.
— Все так запущено? — иронией попытался сгладить реальное расстройство.
— Ничего не запущено, — почему-то разозлился оппонент. — Все у тебя будет круто. Просто это будет не новая жизнь, а продолжение старой.
Ну, это было уже терпимо.
— Я хотел посоветоваться, чем заняться, — сказал Владимир. — У вас же кругозор широкий.
— Ага, — скромно согласился Береславский, щедро отхлебывая кока-колу. — Кроме того, я очень умный.
Давно знал Береславского Чистов, но так и не смог привыкнуть к его манере общения. Самое главное, что профессор не шутил. Или все-таки шутил?
— Что у тебя есть на данный момент? — деловито поинтересовался Ефим Аркадьевич. — Где спать, на чем ездить — есть? В случае чего могу дать ключи и от того, и от другого. У меня сейчас все пучком.
— Базис имеется, — доложил Чистов. Ему было приятно, что Береславский с такой легкостью предложил жилье и машину. А еще — как-то само собой получилось, что Владимир теперь и в самом деле докладывал этому во всех смыслах большому человеку. То есть — появилось ощущение, что есть на кого опереться.
— Отлично, — похвалил собеседник. — А деньги постоянные?
— Тоже имеются. Порядка трех тысяч баксов в месяц. Моя фирмешка.
— «Птица счастья»?
— Ага. — «Надо же, и это помнит». — Ею сейчас мой зам рулит. Очень надежная девица. Сама предложила меня прикрыть.
— Больше ничего не предложила? — спокойно поинтересовался Береславский.
«Вот же черт, он и в самом деле, что ли, мысли читает?»
— Она хорошая, — сказал Ефим. — Мы общались на фестивале. Но с Катей не сравнить.
Чистов промолчал. В том и проблема, что с Катей не сравнить никого.
— Я подумал, у вас постоянно какие-то проекты. Может, есть место и для меня? — в лоб спросил Чистов.
— Я бы с удовольствием, — задумался Береславский. — Ты — отличный работник. И деньги за тобой пересчитывать не надо. Но я как-то потерял интерес к линейному бизнесу.
— Что вы вкладываете в это понятие?
— Ну, бизнес-планы всякие. Маркетинг. Исследования. Продвижение. Скучно. Мне теперь больше по душе проектный подход. Сделал — заработал…
— …смылся, — засмеялся Владимир.
— Ну, и так бывает, — сознался Береславский. — Но я ж никого не обманываю. Я имею в виду приличных людей.
— А с неприличными — бывает? — поинтересовался Чистов.
— В жизни все бывает, — ответил Ефим и рассказал про свой последний по времени реализации проект. Именно благодаря ему Береславский сейчас катается на тачке за четыре миллиона и перестал сдавать свою лишнюю двушку, ключи от которой предложил Чистову в начале встречи [1] . — Твои связи очень бы помогли в таких делах, — задумался Береславский.
1
Об этой истории можно прочитать в романе И. Гольмана «Вера, Надежда, Виктория». М.: Эксмо, 2011.
Однако Чистову такие дела как-то были не по нутру.
Его как раз интересовал линейный, по выражению Ефима Аркадьевича, бизнес.
— А знаешь, тебе не с бизнеса надо начинать, — вдруг сказал профессор.
— А с чего же? — удивился Владимир.
— С исполнения неисполненных желаний. Вот чего ты все время, пока был с Катей, хотел, но не мог себе позволить? Может, путешествия какого? Может, бани по субботам? Или собаку здоровенную?
«Черт, он и в самом деле насквозь смотрит…» Конечно, Чистов всю жизнь хотел собаку! Причем — здоровенную.