Счастье - это теплый звездолет (Сборник)
Шрифт:
Знаете, насилие тоже бывает разным. Жестокое надругательство над телом ужасно и само по себе, но еще хуже, когда беззащитное тело истязают, чтобы надругаться над духом, наслаждаются низведением еще живой жертвы до уровня сломанной вещи. Вот что они вложили в Бобо, и вот что увидела капелланка, когда обернулась к двери. Освенцим.
Я говорил, что в Бобо семь футов два дюйма плюс шлем, который доставал до потолка, а в Тилли нет и пяти футов? Это надо было видеть. Он протянул к ней лапищу. (Говорят, эту сцену переснимали двадцать два раза.) Другая рука надвинулась на камеру. Грохот на заднем плане
Вспыхнул свет. Бобо застенчиво хихикал. Зрители вставали с мест. Я успел увидеть Тилли до того, как ее окружила толпа. Она намазала веки чем-то голубым и причесалась. Я решил дать ей передышку от жевания тюленьих шкур.
Люди ходили по залу, но напряжение не спадало. Оставалось только ждать. Гарри сидел в углу за операторским пультом. Кто-то принес кофе, еще кто-то — обернутую салфеткой бутылку, содержимое которой полилось в бумажные стаканчики начальства. Негромкие разговоры затихали каждый раз, когда Гарри дергался.
Вы, конечно, знаете, что было дальше. Они даже руду не стали собирать. Через семьдесят четыре минуты у Гарри заурчали распечатки.
На Луне задраивали люки, переключали шинопровода. Гудели генераторы. Огромные чувствительные уши Джодрелл-Бэнк трепетали. На 125-й минуте стрелки качнулись. Большое судно покинуло док в Альпах, взмыло по спиральной орбите и унеслось в сторону Плутона. Гарри завалило распечатками.
— Курс — примерно сто семьдесят девять градусов от азимута на Капеллу, — сообщил Джордж, когда меня выкатывали из зала. — Если они прислушались к совету Гарри, то полетят через Магеллановы Облака.
На следующий день мы услышали лишь электронный шум — капелланки запустили космический двигатель, чтобы покинуть нас, надеюсь, еще на парочку тысячелетий.
Официальное подтверждение выбранной траектории поступило в день, когда мне снова разрешили вставать. (Я уже предупреждал, что рассказываю эту историю со своей точки зрения.) Я вышел из передней двери под одобрительные крики.
Тилли подошла, чтобы помочь мне. Мы никогда не обсуждали, откуда у нее взялись силы обнять меня за талию и позволить привалиться к ее плечу. Или каким чудом мы оказались в «Магрудерс», где купили стейк и все, что к нему полагается. Тилли не поверила, что у меня дома есть чеснок, и настояла на покупке свежего. Единственное подобие объяснения произошло у ящиков с авокадо.
— Все относительно, не так ли? — обратилась она к авокадо.
— Точно, — согласился я.
Все действительно относительно. Если капелланки могли сообщить нам, что мы недоразвитые мутанты, кто-то мог сообщить им, что они недоразвитые мутанты. Если большая грубая мамочка могла вернуться домой и чертовски удивить своих низкорослых родственников, еще более большой и грубый папочка мог явиться и удивить мамочку.
Конечно, при условии, что у вас есть миниатюрная копия капелланки, способная говорить покапеллански на протяжении семи минут записи, здоровяк, который может изобразить ходячий ночной кошмар, и недовольный пришелец, готовый подкрутить частоты, чтобы передача с соседней планеты казалась
Гарри добавил последний штрих: капелланка сообщила, что у захватчиков есть детекторы дальнего действия, и приказала кораблям укрыться на окраинах галактики.
И так, поскольку все теоретически относительно, все, даже миссис Пибоди, получили медали за то, что папочка вернулся домой. И моя мамочка пришла ко мне домой, хотя я до сих пор не знаю, хорошо ли она жует тюленьи шкуры.
КАРАУЛ!
— Опять двадцать пять! — рявкнул Гарри мне в ухо.
Я обнаружил, что жена проснулась первой и поднесла офисный телефон к моему лицу. Еще не рассвело.
— …прилунились рядом с Альпами. Картинки только что подоспели.
— Что, опять эти громилы из системы Капеллы? — простонал я.
— Мельче. Выбросы другие. Макс, живо дуй сюда.
Тилли уже одевалась. Когда мы ложились спать два часа назад, локаторы Земли следили за движущимся объектом, который то и дело скрывался за Луной, и наша лунная станция рядом с кратером Мерсенн пыталась наладить трансляцию с обратной стороны. А теперь пришельцы прилунились в трети большого круга от нашей станции.
Курьер с фотографиями поймал нас у двери офиса. Мерсеннцы отправили камеру шпионить за инопланетным кораблем.
— Похоже, их интересуют груды руды, которые оставили капелланки, — заметил Джордж. — А это что, грузовая стрела?
— Грузовую стрелу тебе в глотку, — проворчал я, попеременно закрывая глаза, чтобы найти небольшие отличия в соседних негативах.
Отличия при этом как будто мигают. В крупных фотолабораториях для этого используют хитроумные машины размером с чемодан, которые почти не уступают тренированному человеческому взгляду.
— Это они. Оно. Он. Он шевелит лапой… меняет позу… двуногий? Возможно, если это хвост. Точно! Он двигает хвостом. Какой высоты та груда руды?
— Сорок один метр. — К нам присоединилась миссис Пибоди, с ее трепетным декольте.
— Итого около шести метров ростом, — заключил я. — Поглядим, что утром скажут в Лэнгли. У них отличные блинк-компараторы. Да, и это не гуманоид. Судя по тени, что-то вроде небольшого тираннозавра.
На втором проходе камера успела дать крупный план, прежде чем пришелец ее сбил. Мы увидели здоровенную ящерицу в шлеме, обвешанную странным снаряжением, с малопривлекательной безгубой мордой и синей шкурой.
— Итак, мы имеем дело с шестиметровыми синими инопланетными динозаврами, — подытожил Гарри. — Минимум с двумя.
— Или богомолами, — предположил Джордж.
— А может, это девочка, — возразила Тилли.
— И не мечтай, — фыркнул я. — Снаряд два раза в одну воронку не падает.
К этому моменту главная фотолаборатория подтвердила мои догадки насчет роста и сообщила, что пришельцы притянули камеру каким-то лучом и, по-видимому, вскрыли и бегло осмотрели, прежде чем взорвать остатки.