Счастье - это теплый звездолет (Сборник)
Шрифт:
— Лори, когда имеешь дело с людьми, всегда всплывает что-нибудь плохое. Но люди в целом не так плохи. Взять хоть нас всех, экипаж корабля.
— Нас? Сам подумай. Шестьдесят тщательно отобранных особей с промытыми мозгами. Разве мы на самом деле добры? Может, мы друг друга хоть капельку жалеем? Я чувствую это… это дикарство под тоненькой корочкой, оно только и ждет, чтобы вырваться наружу. На корабле даже драка была! Не далее как вчера!
Откуда она всегда все знает?
— Мы все под чудовищным напряжением, Лори. А мы всего лишь люди.
— Людям следует
— Черт побери, не надо нам меняться. Во всяком случае, базовые вещи не надо менять, — виновато поправляется он. Зачем она его мучает? Заставляет защищать то, что он и сам ненавидит. На самом деле она права, но… но… — Попробуй для разнообразия хоть немножко полюбить людей такими, какие они есть. Рекомендация лучших специалистов мира.
Он говорит сердито и сам слышит ханжеские нотки у себя в голосе.
Она вздыхает, поправляет какие-то мелочи на тумбочке у кровати. Ее каюта похожа на монашескую келью.
— Почему мы считаем свойственным человеку именно то, что в нас осталось от животных? Агрессия. Мы говорим, что это человеческое свойство. Жестокость, ненависть, жадность. Все это — человеческое. На самом деле именно это и есть НЕ-человеческое, Арн. Чудовищно грустно. Чтобы стать истинными людьми, мы должны все это отбросить. Почему мы не можем хотя бы попытаться?
— Мы пытаемся, Лори. Пытаемся.
— Вы хотите построить в новом мире такой же ад, какой сейчас творится на Земле.
Он только вздыхает, признавая ее правоту. И вспоминает ужасное время сразу после смерти родителей. Лори было шестнадцать лет… Их отец — генерал-лейтенант Кей. Они росли в тепличных условиях, мотивированные, целеустремленные дети, учились в отличных школах военных городков. Лори как раз начала изучать биологию, когда родители погибли в катастрофе. И Лори вдруг подняла глаза от книг и увидела окружающий мир — и внезапно Аарону пришлось среди ночи вытаскивать ее из изолятора временного содержания в Кливленде. Ночной патруль в гетто заметил ее армейский опознавательный жетон.
— Ох, Арн, — рыдала она в вертолете, который вез их домой. — Так не должно быть! Так не должно быть…
Лицо покраснело и распухло там, куда попал газ, — Аарон не в силах был на это смотреть.
— Лори, ты берешь на себя неподъемное. Я знаю, что жизнь устроена не всегда правильно. Но это тебе не приют для собак на острове Огилви организовывать. Неужели ты не понимаешь, чем рискуешь? Тебе выжгут мозги!
— Я про это и говорю! Они делают чудовищные вещи с людьми! Так не должно быть!
— Ничего тут не поделаешь, — отрезал он, сам внутренне корчась от боли. — Политика — это искусство возможного. А ты хочешь добиться невозможного. Тебя убьют, и все.
— Откуда ты знаешь, что возможно и что нет? Мы же еще не пробовали!
Год, что последовал за этим, ему страшно вспоминать. В чем-то помогло имя отца. В чем-то просто повезло. Вероятно, в конечном итоге Лори спасла ее собственная непроницаемая, непробиваемая невинность. В конце концов Аарон отыскал ее в сарае на задворках морга, в старом испанском квартале Далласа, — изможденную, дрожащую, почти лишенную дара речи.
— Арн… ох… они… — скулила она, пока он вытирал ей рвоту с подбородка. — Дейв отказался помочь Викки… он хочет, чтобы его поймали… Чтобы самому стать главарем… Он и нам не позволил ему помочь…
— Бывает. — Он держал сестру за худые плечи, пытаясь остановить ее дрожь. — Бывает. Люди — это всего лишь люди.
— Нет! — Она яростно дернулась и вырвалась у него из рук. — Это ужасно. Ужасно. Они… Мы воюем между собой, Арн. Воюем за власть. Дейв даже его женщину хотел отобрать. Они дрались… Она… она для них все равно что имущество.
И выблевала остаток принесенного Аароном супа.
— А когда я стала об этом говорить, они меня выгнали.
Аарон беспомощно держал ее, думая: «Ее новые дружки так же недотягивают до ее моральных стандартов, как и я. Слава богу».
— Арн… — прошептала она. — Викки… он взял чужие деньги… Я знаю…
— Лори, поедем домой. Я все устроил, тебе разрешат сдать экзамены, если ты вернешься прямо сейчас.
— …Ладно…
Аарон качает головой, сидя в «Центавре», в двадцати триллионах миль от Далласа. Сестра уже седеет, но на лице у нее — та же визионерская ярость, что и много лет назад. Его сестренка, по случайности ставшая единственным звеном, которое соединяет их с новой планетой и этой тварью.
— Ну хватит, Лори. — Он встает и поворачивает сестру лицом к себе. — Я тебя знаю. Что, черт побери, произошло на той планете? Что ты скрываешь?
— Ничего не скрываю, что ты! Я же все рассказала. Какая тебя муха укусила?
Не наигранная ли эта невинность? Он не может сказать. Он ничему не доверяет.
— Отпусти меня, пожалуйста.
Он вспоминает про потенциальные «уши» Фрэнка Фоя и отпускает ее. Отступает. Это прозвучит безумием.
— Лори, ты понимаешь, что это не игрушки? От этого зависит наша жизнь. Жизнь людей. Я знаю, ты ненавидишь человечество. Но все же с этим играть нельзя.
— Я ничего не имею против человечества. Мне только некоторые его дела не нравятся. Арн, я никому не сделаю плохо.
— Ты готова уничтожить девяносто процентов человечества, чтобы построить свою утопию.
— Это ужасно, как ты можешь такое говорить?
У нее на лице неприкрытое страдание. У Аарона рвется сердце. Но Торквемада тоже хотел как лучше.
— Лори, дай мне слово, что с Ку и его людьми все в порядке. Дай мне свое честное слово.
— С ними все в порядке, Арн. Честно. Они прекрасны.
— К черту красоту! Физически с ними все в порядке?
— Ну конечно!
У нее в глазах все еще что-то таится, но он не знает, что тут еще можно сделать. Хвала Господу за Йелластона и его осторожность.
Лори тянется к нему — тонкая рука обжигает, словно под током.
— Арн, ты сам все увидишь. Мы будем вместе. Разве это не прекрасно? Я только этой мыслью и держалась на обратном пути. Завтра я тоже буду на обследовании.
— Нет!
— Ян Инг хочет, чтобы я там была. Я его главный ботаник, ты забыл? — Озорная улыбка.