Счастье - это теплый звездолет (Сборник)
Шрифт:
Выйдя со склада, он переходит на бег — поперек всего корабля, «по течению» — туда, куда его тянет. Ощущение восхитительное — он словно катится с горки, словно отпускает все тормоза в постели… Управляю ли я собой? Он испуганно обследует сам себя. Да, он может заставить себя повернуться, пойти в другую сторону — до первого носового трапа. Он собирается закрыть все выходы, которые оставила открытыми толпа, возвращаясь в корабль. Четырнадцать. После этого… после этого, он знает, можно выпустить воздух из коридора, находясь в корабле. Конечно, это убьет инопланетную тварь. Самый разумный ход. Но ведь это же не обязательно, правда? Он подумает об этом потом. Сейчас ему вдруг почему-то стало больно от мыслей.
Он у носового трапа. С головой пока все в порядке. То, что насылает эта тварь… влечение… ослабело. Дверь шлюза открыта, — вероятно, через нее вышел Дон. Аарон решает рискнуть и отправляется закрыть дверь, не привязавшись предварительно тросом. Отлично, он толкнул дверь — и она закрывается. Он тем временем смотрит, что происходит в коридоре. Мешанина оборудования. Людей не видно. Но живой розовый свет… сердце подпрыгивает, пропускает удар… и шлюз закрывается, чуть не прищемив ему нос.
Он едва не попался. Со следующей дверью рисковать нельзя. Она еще ближе к этому удивительному свету — расположена позади пульта управления, где стоял Йелластон. Аарон осознаёт, что его ноги бегут, заставляет себя остановиться у последнего поворота трапа и привязывает один конец своего троса к опоре стены. Другой конец обматывает вокруг пояса. Побольше узлов, чтобы не сразу получилось развязать.
Он обнаруживает, что поступил правильно: он уже входит в собственно коридор, спотыкаясь о шлемы, перчатки, кабели. Теплое розовое зарево — впереди, метрах в двадцати. Надо вернуться. Вернуться и закрыть дверь. Он заставляет себя остановиться у пульта управления и смотрит на видеоэкран, все еще отражающий залитое светом сердце «Цветка Китая». Трюм будто полон драгоценных камней. Аарон благоговейно созерцает огромные, мягко светящиеся шары — ослепительные, они на глазах меняют цвет… Некоторые — темные, как прогоревшие угли в костре. Умирают? Его переполняет печаль, он прикрывает экран рукой, чтобы не видеть, отводит взгляд. Вот его бесполезные, зловредные баллоны. В коридоре царит хаос. Все, что осталось после прошедшей толпы… Что там бормотал Коби? Сперматозоиды. Они прошли по этому коридору, хлеща хвостами…
— Арн! Ты пришел!
Лори, выскочив неизвестно откуда, обнимает его руку:
— Ох, Арн, милый, я так ждала…
— Лори, убирайся отсюда немедленно!
Но она уже трудится над его тросом, пытаясь развязать узлы. На лице экстаз — точно, в голове одна сперма.
— Лори, уходи отсюда. Я собираюсь выпустить воздух.
— Не бойся, мы будем вместе!
Он сердито отталкивает ее к себе за спину:
— Ты что, не слышишь? Я собираюсь сбросить отсюда весь воздух! Выпустить его в открытый космос!
Он пытается направить ее назад, к трапу, но она вырывается, задыхаясь:
— Ох, Арн, прошу тебя, Арн, я не могу…
И бежит к свету — к люку, ведущему в «Цветок».
— Вернись сейчас же!
Он бежит за ней, но трос не пускает. Она останавливается как раз за пределами его досягаемости — силуэт на фоне бледного огня. Она поворачивается… поворачивается, зажимая кулаками рот, рыдая:
— Я… я пойду… одна!
— Нет! Лори, подожди!
Его собственные руки теребят узлы троса, но она уходит, ускользает от него по заваленному хламом полу.
— Нет, нет…
Теплый свет объемлет ее, она поворачивается спиной, входит в свет… и исчезает.
Резкая трель взрывается в ушах Аарона, будит его. Он отступает, шатаясь, и наконец соображает^ что мерцающие огни на консоли — предупреждение о взлете. В «Цветке Китая» кто-то есть, и этот кто-то собирается взлетать!
— Кто там на борту? Стойте! — Он щелкает переключателями как попало. — Эй, на борту! Отвечайте!
— Пока… мальчик. — Из динамиков раздается эхом голос Бустаменте.
— Рэй, это ты? Это я, Аарон. Рэй, выходи, ты сам не понимаешь, что делаешь…
— Я знаю, как… нужный курс. Этот говен… мир можешь себе…
Глубокий бас говорит без интонаций, как робот.
— Выходи! Рэй, ты нам нужен! Пожалуйста, послушай! Гироскопы сломаны. Гироскопы.
— …не повезло…
Низкое металлическое мурлыканье сотрясает стены.
— Рэй, погоди! — кричит Аарон. — Моя сестра в трюме, она погибнет — у вас люк открыт! Меня тоже убьет! Рэй, умоляю тебя, дай ей выйти. Я закрою люк. Лори, выйди!
Глаза отчаянно шарят в поисках рычага, закрывающего люк, руки рвут узлы.
— …пускай и она… летит.
Хихиканье, смерти подобное. Отрывисто слышится и другой голос, высокий. Рэй и его женщины. Неужели Соли тоже там? Узлы начинают поддаваться.
— Я лечу… планету… мальчик.
— Рэй, ты очнешься за миллион миль отсюда, в космосе. Бога ради, подожди!
Он рвется, освобождается — он должен попасть в трюм, вывести оттуда Лори… спасти эту живую красоту, это обещание…
Другие индикаторы тоже начинают мигать, стены сотрясаются. «Шлюпка! Лори!» — слабо кричит кто-то у него в мозгу. Он срывает с себя веревку и видит тень сестры, ее голубой силуэт на фоне света, который ждет — ждет его, Аарона. Собрав последние крупицы рассудка, Аарон бьет по рычагу, закрывающему дверь шлюза, проворачивает его до упора.
Дверь шлюза начинает закрываться, затмевая сияние внутри.
— Нет! Подождите! Нет!
Аарон бросается бежать, все еще сжимая в руке трос. Он бежит к тому, чего всегда жаждал, — но стены лязгают, громогласно скрежещут, и Аарона сносит боковым ветром. Он рефлекторно цепляется за трос, видит, как Лори шатается и начинает скользить в воющем воздухе. Все кругом сносит к закрывающемуся люку. «Цветок Китая» уходит, удаляется, унося это от Аарона. Их всех выдует в космос — сперва Лори, потом остальных… но когда Лори подбегает к люку, заслонка уже скользнула на место, последний луч погас.
Ветер стихает, в коридоре воцаряется полная тишина.
Он стоит как дурак с веревкой в руках, зная, что сладость утрачена безвозвратно. Сама жизнь сейчас удаляется навеки, падая в черную пустоту. Вернись, шепчет он, преодолевая боль. О, вернись.
Лори пошевелилась. Он бросает дурацкий трос и идет к ней, согбенный под тяжестью невыносимой потери. Что я спас? Что потерял? Оно уходит… все слабее и слабее.
Она поднимает взгляд. Лицо чистое, пустое. Очень юное. Все ушло, камень с души сброшен… Тупая тяжесть наваливается на Аарона. «Центавр», весь великолепный корабль, которым он когда-то восхищался, теперь нависает над ним во тьме — немой, обмякший. Искра жизни улетела. Корабль онемел, его теперь не отыскать в ледяных пустынях… Аарон нутром чует, что это навсегда: ничто прежнее уже не вернется.