Счастье сейчас и всегда
Шрифт:
— Понимаете, я просто устала. Все на мне! И дом, и дети, и родители, и дача, и работаю я учительницей — одних тетрадей каждый день куча. Везу этот воз, не рыпаюсь — никто не заставлял, сама взвалила. Но вот чувствую — еще чуть-чуть, и рассыплюсь на детали. А тут перелом, да еще с карантином — как подарок судьбы! Я просто отдыхаю здесь от всех обязанностей!
— А чего ж тогда вы по ночам плачете? — растерянно спросила я.
— Жизнь свою переосмысливаю, — отозвалась Мышка. — Понимаю, что перелом — это мне знак, что все, пора и о себе подумать.
— Вот, смотрите! Это правильный подход, — обратился ко мне практикант. — Был задан вопрос: «Почему это со мной случилось?» — и сразу пошли осознания. Если правильно поставить вопрос, ответы не замедлят ждать!
— Так, нормально, — пытаясь осмыслить информацию, сказал я. — А вот наша Бабка, которая всех и вся клянет с утра до ночи, — с ней почему это случилось?
— Да потому и случилось, что сволочи, гады, дармоеды безрукие! — тут же сонно отозвалась Бабка, как будто только сигнала ждала. — Не берегли, подлецы, не жалели! Ну, я отсюда выйду — я им покажу, где раки зимуют! Они у меня все будут по свистку на цырлах польку танцевать!
После чего Бабка отвалилась на подушку и тут же захрапела.
— Без комментариев, — улыбнулся практикант. Мы с Мышкой тоже тихонько прыснули — Бабка была в своем репертуаре.
— Я поняла, — с удовольствием доложила я. — Она придумала себе перелом для того, чтобы потом своих родных вводить в чувство вины и помыкать ими. Правильно?
— Похоже, так, — согласился практикант.
— А вот скажите, — начала я. — Получается, что, если с кем-то происходит какая-нибудь несправедливость, он ее сам и хотел? Так, что ли, получается?
— Совершенно верно, — подтвердил практикант. — Так и обстоят дела на самом деле. Несправедливости вообще не бывает! Вся несправедливость — фикция, проистекающая из вопроса «За что?». Заметьте — сразу хочется пожалеть себя. Так ведь?
— Ага, очень хочется, — пискнула Мышка.
— Или обидчиков наказать, — добавила я.
— Ох, как это все, оказывается, просто! — почесала затылок я. — Стоит задать другой вопрос, например, «Зачем?» или «Для чего?» — и совсем в другом направлении мысль поворачивается!
— Вы знаете, я своих учеников продуктивно мыслить учу, а сама вот… — удрученно сказала Мышка. — Но теперь, пожалуй, случился переломный момент.
— И точно, переломный! — осознала я. — Если бы не перелом, я бы даже не задумалась о том, какие модели мира выстраиваю!
— Я рад, — улыбнулся практикант. — Если вы не возражаете, я вас оставлю. У меня дежурство заканчивается. А вам еще поспать можно до утреннего обхода.
— Спасибо, молодой человек, — взглянула на него я. — Было исключительно интересно с вами пообщаться. Только для практиканта-травматолога у вас чересчур обширные знания в области философии. Нет?
— Да, — смутился он. — Я, собственно, и не травматолог. Скорее психотерапевт… В общем, спокойной ночи, я пошел.
И он тихо выскользнул за дверь, словно его и не было. Мы с Мышкой еще немного пошептались, обсуждая юного доктора,
Утром, когда санитарка Таисия пришла мыть пол перед обходом, я спросила, что за прелестный практикант дежурил у нас ночью.
— Какой такой практикант? Отродясь у нас по ночам никаких практикантов не водится, — отвергла мысль Таисия.
— Но как же? Молодой такой. В очках. Весь в белом, аж светится! Сказал, ночное дежурство у него, — наперебой стали описывать ей ночного сидельца мы с Мышкой.
— Тю на вас, девчонки! Таблеток, что ли, объелись? — засмеялась Таисия. — А может, это к вам Дежурный Ангел прилетал. Слышала, бывает такое. Прилетает, когда у человека кризис в жизни случается.
— Дежурный Ангел, — повторила Мышка. — А что? Похож.
— И как раз в переломный момент. То есть в кризис! — поддержала я.
— Вы мне лучше скажите, как это вы в карантин умудрились мужика в палату протащить? — воинственно спросила проснувшаяся Бабка. — Всю ночь шушукались! И за что мне то наказание?
— Не «За что?», а «Зачем?», — хором сказали мы с Мышкой и засмеялись. Похоже, наш переломный момент уже начал приносить очень позитивные результаты!
История нас необычайно воодушевила.
— Да здравствует Переломный Момент! — ликовала я.
— Да здравствуют осознания! — вторила мне Эльфи, выделывая фигуры высшего воздушного пилотажа среди ветвей своего могучего Древа.
— Долой страхи! Освобождаемся от стра… Эльфи, стой! — вдруг опомнилась я. — А есть какой-нибудь сказочный способ расстаться со своими страхами?
— Ну разумеется, есть, — сообщила Эль, зависнув напротив меня, как маленький рыжий вертолетик. — Самый сказочный способ — это сказка! Объявляем всем страхам амнистию!
— Даешь амнистию! — с энтузиазмом поддержала я, бросаясь к компьютеру.
Сказка двадцать вторая
АМНИСТИЯ
— Амнистия! Амнистия! — раздавалось то тут, то там. Заключенные были возбуждены, и каждый лелеял тайную надежду, что вот теперь-то — его очередь. Надзиратели сохраняли хмурый вид, но внутренне тоже надеялись, что выпустят побольше: тюрьма была переполнена, камер не хватало, энергии уходила уйма.
— А в чем дело? В честь чего амнистия? — жадно интересовался молодой и глупый Страшок Старости.
— Ты не мельтеши. Ты здесь недавно появился, тебе еще сидеть да сидеть, силу набирать, бороду отращивать, — посмеивался Страх Темноты. Он был одним из самых старых заключенных, его еще в раннем детстве посадили.