Счастье в награду
Шрифт:
Хотя, пожалуй, сначала стоит искромсать его содержимое на куски. Иначе мусорщикам достанется слишком роскошная памятка о том, как ловили Женского Убийцу. Или проще забрать эти вещи с собой? Такая яркая ткань отлично подойдет для кукольной одежды. Впрочем, она еще успеет над этим подумать, пока убирается в пентхаусе, то есть занимается тем единственным делом, на которое способна. Неплохо было бы все-таки поставить здесь парочку снежных ангелов. Или даже целую стаю.
И язвительный голос тут же зашептал: «Ты бы лучше притащила сюда череп! Здоровенный белоснежный череп!» Этот голос снова обретал силу и командовал все решительнее: «Хватит пудрить
Гален посмотрела на белые часы на каминной полке: 11.29. До полуночи оставалась тридцать одна минута. Надежда слабела, но все еще боролась со здравым смыслом. Хорошо, она подождет еще немного, и ровно в 11.59 вызовет по телефону такси. Золушка прыгнет в свою карету из тыквы и с боем часов окажется в лифте, на пути к земле, чтобы поскорее попасть в аэропорт, сесть на самолет до Канзаса, где ее ожидает встреча с Джулией, а может быть, и с матерью.
Но тут, словно услышав ее мысли, подал голос телефон. 11.29. Звонил белоснежный аппарат Лукаса. И этот пронзительный звук, превративший отблеск надежды в огромное сияющее облака, оказался лишь половиной сигнала, потому как уже в следующий момент она узнала тот двойной зуммер, что подавал интерком, когда кто-то стоял внизу, возле входной двери в здание.
— Алло?
— Мисс Чандлер?
— Да.
— Это сержант Дойл, мэм, из нью-йоркского департамента полиции. Женский Убийца мертв.
«Да, все кончено! Я знаю!»
— Спасибо. Я видела новости по телевизору.
— Лейтенант Хантер послал меня за вами.
— Ох… — Она не знала, что сказать.
— Ему будет приятно разделить с вами этот момент.
— Я сейчас спущусь.
— Не спешите, мисс Чандлер. Лейтенант просил захватить из дома некоторые вещи. Он сказал, что вы покажете мне, где их взять.
— Да, конечно! Погодите, я сейчас впущу вас! Когда войдете, поднимайтесь на самом крайнем лифте слева.
Последние слова Гален произнесла уже на ходу. Она знала, что есть какой-то код, открывающий стальные двери по сигналу с телефонного аппарата. Но не знала этих цифр. Поэтому ей пришлось подойти к двери лифта и нажать там кнопку интеркома, белевшую как раз под экраном монитора над входом в дом.
Гален могла бы заодно включить и монитор. Но ей было не до того.
Прозвучал ли у нее в мозгу тревожный сигнал, когда защелка на двери там, внизу, открылась? Раздалось ли эхо собственных предупреждений, каждый вечер повторяемых ею с экрана «Кей-Кор» для всех женщин Нью-Йорка? «Непременно рассмотрите как следует того человека, которого собираетесь впустить в дом! Делайте это каждый раз! Даже если голос показался вам знакомым. А если вы не знаете этого человека и он к тому же ссылается на кого-то из ваших близких, не впускайте его вообще!»
Нет, ни о чем подобном Гален не вспомнила. Все ее слабые опасения заглушила вспышка радости. Приключение не закончилось! Она все еще нужна Лукасу! И он послал за ней человека, чтобы ее проводили через шесть кварталов обледенелых пустынных улиц. Лукас позаботился о ее безопасности, хотя висевший над Манхэттеном ужас был мертв и Гален прекрасно добралась бы до Парк-авеню сама!
Сверкающие бронзовые двери распахнулись, и в фойе шагнул мужчина в длинном пальто. Опытный взгляд портнихи распознал роскошный кашемир. Какой резкий контраст с хламидой из искусственного бирюзового мохера, торопливо накинутой Гален до его прихода! Но даже теперь она чувствовала скорее любопытство, нежели тревогу.
Подумаешь, разве мало на свете богатых офицеров полиции? Взять хотя бы самого Лукаса! А манхэттенский Женский Убийца уже мертв. К тому же Гален узнала в элегантном незнакомце ту тень, что маячила на заднем плане возле дома Вивеки. Наверняка его прислал Лукас!
И только инстинкт дотошного журналиста кричал, что этот тип не может служить сержантом в полиции. И не принадлежит к тем слоям общества, у которых принято обращение «мэм».
— Вы не сержант Дойл!
— Нет. Прошу извинить меня за обман. Но снаружи такой чертовский холод! Я боялся, что застыну прежде, чем сумею объясниться с вами по интеркому.
— Так кто же вы?
— Меня зовут Брэндон Кристиансон.
— Брэндон?! — выдохнула Гален, отшатнувшись. Теперь уже в ней заговорил не профессиональный, а природный инстинкт — самосохранения.
— Насколько я могу судить, — вкрадчиво заметил он, — Лукас рассказал вам обо мне.
— Да. — Она не замечала, как пятится в самый дальний угол, подальше от Брэндона, пока не сообразила, что сама загнала себя в ловушку. Однако Кристиансон, судя по всему, не придавал значения ее судорожным метаниям. — Вам лучше уйти.
— И я непременно это сделаю. Даю вам честное слово. Но вы не могли бы уделить мне пару минут? Выслушать то, с чем я пришел сюда? Нет, пожалуй, не стоит, — грустно улыбнулся он. — Вы слишком меня боитесь. Хотя совершенно напрасно. Но ведь вы ни за что мне не поверите, не так ли?
— Не поверю, — подтвердила Гален. — Потому что не смогу.
— Хорошо. — Он тоже отступил назад, стараясь отойти как можно дальше — насколько позволяло пространство холла. — Простите меня. Я поддался дурацкому порыву. Понимаете, только сегодня вечером, когда я услышал голос Лукаса и почувствовал его боль и гнев, мне стало ясно, в какой тюрьме находился он все эти годы. По моей вине, Гален! Хотя в это заключение он отправился сам и никто не выжидал его сидеть взаперти! За эти годы я многому успел научиться. И чувствую, что мне есть чем поделиться с другими! Вот почему я стал писать книги. А сегодня, услышав его голос… ну, мне пришло в голову, что с вашей помощью я мог бы дать ему свободу. Но, судя по вашему страху и даже ужасу, мое появление было неверно истолковано с самого начала.
Брэндон выдержал паузу, перевел дыхание и продолжил:
— Ну что ж, моя пара минут исчерпана, и я готов уйти. Но обещаю непременно написать Лукасу, как делал это уже не один раз. Надеюсь, что теперь, благодаря вашей помощи, мое письмо не вернется нераспечатанным. Уговорите его прочесть, Гален. Я вас умоляю. Ради его же блага и душевного равновесия, во имя освобождения от чувства вины, которое он вообще не должен был испытывать! И спасибо вам за то, что выслушали. Еще раз приношу свои извинения — я меньше всего хотел вас напугать!
Но разве ей следовало так бояться? Манхэттенский Женский Убийца мертв. Кристиансон не он. Да к тому же Брэндон сказал правду: человек, которого она любит, все еще находится в заточении. А он каким-то чудом обрел Господа. Его «Беседуя с Богом» не трогали Гален, но сумели покорить тысячи других людей, и стали для них источником утешения и душевного комфорта.
Брэндон не мог не солгать ей, когда назвался сержантом полиции. Она бы просто не впустила его. И он сразу извинился за свою ложь, а среди сбивчивого потока его признаний промелькнула неоспоримая правда про Лукаса, его гнев, боль и вину.