Счастье взаимной любви
Шрифт:
— Наколки на теле имеешь?
— Хошь раздеть? С моим удовольствием. Но татуировки не найдешь, как ни щупай.
— Здесь где проживаешь?
— В Америке! — с вызовом ответил он.
— Точнее! — сквозь зубы проговорила Анна, так что парень слегка стушевался.
— Ну, ночую и шмотье… Дружбан старый давно живет в Нью-Йорке. Понятно, на Брайтон-Бич. Где все наши.
— С чем приехал сюда?
— Говорил уже, начальник! Людей посмотреть, приспособиться! Доли своей пошукать! Может,
— Заткнись!
Она знала, что ни Поль, ни Джордж не понимают ни слова, но все-таки их присутствие сковывало ее. Она сбавила тон.
— Что будешь делать, если я тебя отпущу?
— А черт его знает! — безмятежно рассмеялся он. — Да все то же, видать!
— Пока не сядешь?
— Ну уж! Поболтаюсь еще немного — и домой! Я ведь сюда по туристической визе приехал. Так что ты мне тюрьмой не грози! Спроворить из твоей хаты я еще ничего не успел, так что по закону меня попросту вышибут из Штатов, и через месяц-другой я дома!
— А что дома?
— А это уж не твое дело! Ты бы мне пожрать дала чего, окромя этих разговоров. Земляки ведь, как ни верти.
— Получишь. На учете в милиции состоял?
— А то как же! Когда пацаном был. Само собой! С шестого класса школы в милиции города Ногинска.
— В армии служил?
— Доводилось, — небрежно ответил Витюков и спросил насмешливо: — Ты уж говори прямо, чего от меня хочешь?
Она помолчала, потом сказала безразлично:
— Да вот размышляю, сгодишься ты на что-нибудь или совсем никчемная фигура, фуфло.
— Я не фуфло, — с неожиданной серьезностью ответил он. — Я сейчас свою систему обороны и защиты против тебя выстроил. Мне вывернуться надо, сама понимаешь. Свобода — превыше всего. Потому и корячусь под простака. Но не фуфлыжник. И, если у тебя ко мне разговор есть, то можем и по-другому заговорить. Эти черные нас не понимают? — Он кивнул на Поля и Джорджа.
— Нет.
— Ну тогда и выкладывай свои карты на стол мастью кверху.
— Рано, Витенька, тебе мои карты смотреть, — усмехнулась Анна. — Сначала я должна понять, с кем играть буду.
— Пока я тебе не врал.
— Спасибо, уважил. Что ты можешь?
— В каком смысле?
— На что ты можешь сгодиться, вот о чем я спрашиваю.
— А на все! — беззаботно ответил он.
— На все?!
— Почти на все. Убить кого по заказу навряд ли решусь, если даже с голоду околевать придется. Ну, а прочее…
— Сразу уж «убить»! — неприязненно улыбнулась она. — Ишь ты, какую денежную работу запросил! А ты что-нибудь в этом деле смыслишь?
Он посмотрел на нее исподлобья и сказал очень тихо, но внятно:
— Я войну в Чечне прихватил. Рядовым внутренних войск. Шесть месяцев. Все ясно?
— Документы… Хотя какие документы, — опомнилась Анна.
— На это дело есть документ, — проговорил Витюков и рывком дернул на себе рубашку, обнажая чистое, загорелое, под цвет молочного шоколада, тело.
По правому боку шел извилистый рваный шрам.
Поль тут же наклонился к нему, провел по шраму пальцем и покосился на Анну.
— Это след ножевого удара.
— Что он сказал? — требовательно спросил Витюков.
— Сказал, что тебя ударили ножом.
— Тоже мне, специалист, — презрительно скривился Витюков. — Не ножом, а осетинским кинжалом! Шириной с твою ладошку, а висит на поясе в ножнах до яиц!
Он повернулся к Полю, закатал рукав на левой руке и сунул ему свою руку под нос.
— Спроси своего специалиста, а это что?
На руке его тоже красовался шрам — белый, со следами швов.
Поль ответил сразу:
— Пулевое ранение.
Анна перевела:
— По его мнению, это след пули.
— Знает дело, — одобрил Витюков и поправил свою одежду.
— Ладно, разбойник. Сейчас тебя накормят, а потом решим, что с тобой делать, — равнодушно сказала Анна.
— Сдай-ка ты меня в полицию! — засмеялся он. — Не буду я с тобой путаться! Я местных условий не знаю! В магазине упаковку жратвы спер — еле ноги унес! К тебе залез — тоже с ходу захомутали! Если б мы дома были — другое дело, может, на что и сговорились бы…
— Если ты мне понадобишься, то условия твоей работы будут тебе знакомы, — насмешливо заметила Анна.
Она повернулась к Джорджу, велела отправить вора на прежнее место и накормить.
Джордж и Витюков вышли. По лицу начальника охраны Анна видела, что Поль ненастойчиво, без напористого интереса, но все же желает получить какие-то объяснения, и разочаровывать его было нельзя.
— Судя по всему, Поль, сам по себе он не представляет большой опасности. Глуповат и наивен. Из тех, кто мечтает жить, не работая.
— Это самые опасные люди, — заметил Поль. — Что он сказал про свои шрамы? Где получил?
— Воевал на юге России.
— Он мне не нравится, миссис Саймон, — уверенно сказал Поль. — Я не понимал, о чем вы говорили. Но во время беседы он несколько раз менял… место своего социального положения.
— Не понимаю, Поль.
— Вчера-то был просто мелкий перепуганный вор. Сюда он вошел с видом ковбоя, простого парня, который ради выпивки залез в чужой дом. А здесь он вдруг заговорил, как мне показалось, с видом образованного, умного человека. Вы сказали, что он не опасен «сам по себе». За ним кто-нибудь стоит?