Счастье взаимной любви
Шрифт:
— Дело в том, мои дорогие дамы, — продолжал «рыцарь красоты», — что дураки, окружающие нас, в основной своей массе полагают, что самые красивые, самые обаятельные и прекрасные женщины существуют только на экранах кино и телевизора. Но заверяю вас, все как раз наоборот. Бессчетное количество по-настоящему красивых и достойных женщин ходят вокруг нас и к дешевой славе экрана не желают прикасаться. Подлинная красота скромна и стеснительна! Она имеет цену сама по себе и не нуждается в рекламе!
— Кир! — язвительно спросила Сарма. — Перед кем ты сейчас распускаешь павлиний хвост? Я с тобой спала, но больше не
— Я сегодня отдыхаю. И мы вместе просто расслабляемся, — без раздражения возразил Кир. — Придержи язык, Сарма, и не порти приличного застолья, не то получишь пинок под жопу и вылетишь отсюда. Ты попала в приличное общество. Я люблю поделиться искрами своих мыслей в хорошей компании. Так вот, настоящие женщины ценят себя и не размениваются, не подставляют свою красоту под пошлые взгляды быдла, вот в чем дело. Могу тебя заверить, Сарма, что каких-то пять лет назад по своим внешним данным ты могла бы заткнуть за пояс всех Софи Лорен, Лоллобриджит, Элизабет Тейлор. Ну, разве что до Мэрилин Монро не могла б дотянуться… И если мы внимательно оглядим даже этот зал, то убедимся, что наши женщины ни в чем не уступят никаким мисс Мира, мисс Вселенная, не говоря уж о манекенщицах — это вообще шваль — и прочих убогих потаскушках, которые пробились к своей ничтожной славе только за счет того, что пропустили через свою кровать дивизию мужиков. Чтобы прийти к такому заключению, надо прожить сорок лет жизни и к тому же иметь мои мозги.
Эта высокопарная чушь на Аню никакого впечатления не произвела, обычный треп, обычное самолюбование. Подобная дребедень произносится такими кирами каждый день по пять раз, и скорее всего он не сам додумался до таких мыслей, а у кого-то их украл.
Но обиженная Сарма, которую Кир походя списал со счета, сказала сердито:
— Тебя не поймешь. Ты же сам сказал, что главное — не внешность, а умение себя подать! Тогда и возраст ни при чем, если ты еще не совсем старуха-развалина!
— Ну, уметь себя подать — дело тонкое. Хотя в принципе женщину «подает» мужчина. Красота женщины — ее внешность. Красота мужчины — его ум!
Столь убогая расхожая чепуховина была Ане и вовсе не интересна. Она уже поняла, что Кир старался блеснуть своим тонким мышлением перед одной из дам, грузной, неряшливой и скучной, и цели его совсем другие, не лирические, что и стало очевидным из следующих слов Кира:
— И потому, Людмила, если мы объединим мой ум, мои возможности и небольшие капиталы с твоими связями, то в деле парфюмерии можем добиться изрядных успехов.
Неприбранная грузная Людмила, которой при всем ее золоте в ушах, на шее и на пальцах на яркую внешность и «изюминку» претендовать не приходилось, вяло улыбнулась, кивнула и ответила что, дескать, сейчас парфюмерию все дурочки предпочитают покупать заграничную, а на свою по глупости поплевывают.
— Дуры наши бабы, — сказала она, напористо перекрикивая музыку оркестра. — Пусть наши кремы, пудра и грим уступают в колорите, но все заграничное — на химии! Если той же французской или американской косметикой пользоваться постоянно, то шкура с фейса через полгода клочьями полезет! Все толковые актрисы в кино и на телевидении сперва нашу косметику накладывают, потому что она натуральная, а уж потом чуть-чуть подмазывают лицо всеми этими Диорами и мадам Рубинштейн!
— Я про то и говорю! На этом и надо играть! — подхватил Кир, и из дальнейшего туманного разговора Аня поняла, что Кир и Людмила пытаются провернуть какую-то махинацию с парфюмерией, поскольку Людмила была в достаточно высоких чинах на местном широко известном комбинате «Дзинтарс».
Сарма, уже хлебнувшая коньяку, прервала деловую беседу:
— Кир, все-таки сознайся, подарил ты за просто так, без кровати, шубу Смуйдре или нет?
Кир вытащил сигарету из красивого плоского портсигара и насмешливо глянул на Сарму.
— Подобные фокусы — для деловых пижонов.
— Значит, это был не ты? Ведь все Смуйдру видели в этой шубе!
— Не я, во всяком случае.
— Значит, кто-то другой из подпольных миллионеров! — засмеялась Сарма.
— Подпольных рижских миллионеров я знаю всех, — уверенно ответил Кир. — И могу тебя заверить, ни один из них такую глупость себе не позволит.
— Это почему же?
— Потому, что наш подпольный миллионер сидит тихо, незаметно. Наш подпольный миллионер, или «жирный кот», как таких называют, копит копейку, вкладывает ее в золото, валюту, а если есть возможность — теперь она появляется, — перекидывает капитал в зарубежные банки. Дома же он носит драное пальтишко и такси не пользуется. Катается на трамвае.
— А кто тогда откинул шубейку Смуйдре?
— Кто-нибудь из фуфла, — презрительно бросил Кир. — «Жирные коты» пока не могут себе позволить ни такого подарка, ни собственного «мерседеса», даже хорошей дачи на берегу моря.
— Да что же это за жизнь у них такая?! — возмущенно застонала Сарма. — Ни симпатичную девочку повеселить да в кровать повалить, ни шампанского выпить? Сидеть на деньгах и прозябать?
— Они ждут перемен, — многозначительно ответил Кир. — И скоро перемены грянут, я это шкурой чувствую. Новый правитель СССР, товарищ Горбачев, странную политику ведет. Не ясно, куда его занесет и чем все кончится. Тогда-то «жирные коты» повыползут из своих щелей, покажут всем, что такое настоящая шикарная жизнь.
Людмила взглянула на него неприязненно и, не скрывая подозрения, спросила сквалыжно:
— А ты — «жирный кот», Кир?
— Нет, — весело ответил Кир. — Ни в коем случае. Я просто советский деловой мужик. Хорошо знаю систему, ее слабые места, знаю, как строится подпольная, теневая экономика социализма, и этими знаниями готов поделиться с тобой.
— И сколько стоят эти знания? — Неряшливая Людмила была, видать, не дура, поскольку вопрос был очень точен. Кир ответил на него отважно и весьма конкретно:
— Эти знания стоят пяти-семи лет отсидки в лагерях и тюрьмах, что я в своей жизни уже прошел, Людочка. Но больше меня туда не загонят. И ты тоже туда никогда не попадешь.
Оркестр заиграл вальс-бостон, который Аня очень любила за плавность и широту движений. Она с некоторым напряжением оглянулась на зал, на миг столкнулась взглядом с тонколицым ярким блондином, отвернулась, но блондин ее зовущий взгляд зафиксировал, тут же встал и двинулся к их столику.
Он остановился за спиной Ани и произнес с подчеркнутой деликатностью: