Счастье взаимной любви
Шрифт:
Трубку подняла Раиса Андреевна, сразу возликовавшая:
— Ой, Аннушка, что ж это я вас так давно не видела и не слышала?! Вы меня огорчили! Эта гнусная Галина просто обнаглела! Представляете, на той неделе…
— Раиса Андреевна, — монотонно произнесла Аня, — Виктор дома?
— Витенька убежал полчаса назад. Не знаю, куда, но…
— Но?
— Но я случайно слышала, как он говорил по телефону. Судя по всему, он пошел провожать кого-то на вокзал! По-моему, уезжает этот ужасный Олег! Я, откровенно говоря, очень рада, потому как…
— Куда он уезжает?
— Ну, я же не подслушиваю
Аня положила трубку.
Она вспомнила, что и московские, и ленинградские поезда отправляются с вокзала по вечерам.
Аня оделась, вышла из дому и сперва неторопливо, а потом почти бегом ринулась на вокзал.
По табло информации в кассовом зале она определила, что ленинградский поезд отправляется через двенадцать минут.
По лестничным переходам она взлетела на перрон, метнулась к головному вагону и сразу увидела Виктора. Слегка растерянный, он озирался по сторонам и, заметив Аню, крикнул радостно:
— Вот и ты! А Олега нет! Сказал — второй вагон, десять минут осталось, так и опоздать можно!
— Куда он едет?
— Да на чей-то день рождения в Питер! То ли брата, то ли свата! Он у меня свою зажигалку «ронсон» забыл, просил поднести! Слушай-ка, я что-то засомневался! Может, он сказал двенадцатый вагон, а не второй? Давай жди здесь, а я побегу!
Он тут же ринулся вдоль перрона. Аня посмотрела ему вслед, рассеянно отвернулась, скользнула взглядом по параллельной платформе — в свете фонарей мелькнула знакомая шапка. Мелькнула и тут же исчезла в потоке людей, двигавшихся вдоль дизельного поезда, уходящего неизвестно куда.
Ане показалось, что ее будто ударили. Ни о чем не думая, она бросилась к переходу и, на кого-то натыкаясь, кого-то сбивая, взлетела на противоположную платформу.
Не разбирая дороги, Аня бежала вдоль вагонов и уже в середине состава увидела шапку.
— Олег! — крикнула она что было сил.
Он уже стоял около проводника и подавал ему билет. В руках всего лишь небольшая сумка.
— Олег, — тихо повторила она.
Первого пронзительного крика он не услышал, а на едва прошелестевший шепот обернулся.
Тяжелое лицо его дернулось, он оставил билет в руках проводника и шагнул ей навстречу.
— Олег, не уезжай! — задыхаясь, проговорила она. — Не уезжай, все будет хорошо. Я тебя люблю. У нас все есть, есть деньги, мы за все заплатим и уедем вместе.
— Пошла отсюда вон, проститутка! — скаля зубы, проговорил он. — Вон, сука!
— Подожди, ты же не понимаешь! Тебе не надо никуда ехать, я все сделала, я все уладила, мы будем вместе и уедем, куда хочешь…
— Я — с тобой? Да что ты мне дашь, кроме сифилиса? Иди, валяйся по кроватям со своими близнецами, со стариками, с иностранцами, с кем хочешь! Да меня блевать тянет, едва я тебя вижу!
До нее не доходил смысл его слов, она на них даже не обижалась, не чувствовала несправедливости, потому что все сказанное было правдой, а имел ли он, Олег, право это говорить, она решить не могла.
— Ну да, да, все так! Я что хочешь для тебя сделаю!
— Ты мне не нужна, падаль!
Проводник громко крикнул:
— Отправляемся, молодой человек! Целуйте вашу девушку и если едем, то едем!
Олег быстро оглянулся. Потом повернулся к Ане и незаметным резким движением ударил ее локтем в солнечное сплетение. У Ани перехватило дыхание, на миг промелькнула мысль, что все происходит совершенно не так, как ей сейчас представляется, что все совершенно по-другому, но, пока она пыталась разобраться в этой путанице, поезд дернулся, снялся с места, застучал колесами, и поплыли мимо квадраты освещенных окон, а потом стало пусто, невыразимо тихо.
Боль под ребрами отпустила. Аня отвернулась от огней исчезающего в темноте поезда и пошла к лестнице.
Она не сразу узнала Виктора, который уже внизу схватил ее за руку.
— Слушай, Анька, я ни хрена не понимаю! На том перроне ты его, что ли, нашла?
— Да… Он уехал, — безжизненно сказала она.
— Куда?
— Не знаю.
— Подожди, этот дизель направляется, кажется, в Калининград. Или в Вильнюс?
Она посмотрела ему в глаза и вдруг засмеялась.
— А ты знаешь, он меня ограбил. Все взял. Браслет, кольца… Даже сберкнижку. Зачем?
Виктор остановился и выпрямился.
— При желании получить деньги по чужой сберкнижке не так уж и сложно… Ты ничего не путаешь?
— Он был должен двенадцать тысяч долларов… За это его хотели убить. И он убегает.
— Двенадцать тысяч? Убить его хотели?! — Виктор завыл, словно зверь. — Вранье это, Аня! Он мне по пьянке сознался, что в Питере в университете у своего товарища плащ украл! И пропил! Товарищи без всякой милиции выгнали его! Избили и выгнали! Черт возьми, какая же сволочь! Ведь это он у меня из хаты отцовские золотые часы спер, тогда, в августе, когда мы с тобой познакомились! А я все мучился: кто? На Галку думал, на тебя, на других девок, а он мне в расследовании помогал! Ну уж нет, гад, так дело не пойдет! Стой здесь и жди меня!
— Зачем?
— А затем, что я сейчас сбегаю в отделение вокзальной милиции и все сообщу! Его снимут с поезда через полчаса! Всякую подлость надо карать! Жди!
— Да, конечно, — ответила Аня, не соображая, с чем соглашается.
Виктор исчез, а она побрела неизвестно куда и очнулась уже далеко от вокзала. Оглянувшись, обнаружила, что идет куда-то к центру, поскольку увидела громоздкое здание оперного театра. Она приостановилась, соображая, куда же двигаться дальше, и в тот же миг около нее резко тормознули синие «жигули», кто-то быстро выскочил из них, схватил ее за руку и в одно мгновение затолкал Аню в салон на заднее сиденье. Она упала грудью на чьи-то колени, дверца захлопнулась, и машина тут же сорвалась с места.
В следующий миг будто железный обруч сдавил ей горло, и Аня поняла, что ее душат, душат по-настоящему. Она попыталась дернуться, с хрипом замычала и увидела перед собой совершенно бешеные глаза Кира Герасимова.
— Ах ты падаль! — прошипел он. — Вот, значит, какова твоя благодарность за мою работу? На несчастного старика навела своего бандита? Что он тебе плохого сделал? Что?! В какое положение, сука, ты меня поставила? — Он ослабил хватку и перевел дыхание. — Ну, рыбец тебе, гнида! Муля, поезжай на Московский форштадт, к реке! Сейчас искалечим падлу, булыжник к ногам и — в воду!