Счастье
Шрифт:
— Лечу, хозяйка! — обрадовался Петрушка. — Сейчас такой талибом устрою — разлюли малина. — И, выскочив на улицу, он заорал: — Караул! Грабят!
Напор на ворота ослабел. Еще через
Утром колхозные подводы увезли овес в поле, на сев.
В этот же день из стада не вернулась корова — она любила побаловать по чужим огуменникам.
Пашка пошла искать корову. Не доходя до крякуновской усадьбы, она заметила Василису с дочерьми. Длинными хворостинами они старались загнать Пашкину корову в свой двор. Корова хитрила. Хлюпая тяжелым выменем, она бежала прямо ко двору, потом неожиданно сворачивала в сторону от ворот.
Василиса выходила из себя, кричала на дочерей. Те вновь начинали окружать корову. Пашка от души расхохоталась — все равно не загнать. Вдруг она заметила рессорную тележку. Пашка вздрогнула и подалась вперед: рядом с Никодимом сидел Славка.
Заметив корову, Никодим спрыгнул на землю, выдрал из изгороди кол и бросился
— Эх вы, бабья рота! С коровой не управятся! Говорил я утром — на хлеб приманивать надо.
Побегав немного за коровой, Никодим вскоре выдохся и в сердцах заорал на Славку:
— Чего расселся… индюк? Помогай!
Славка поднял хворостину и присоединился к матери и сестрам.
Вчетвером Крякуновы загнали корову на свой двор.
В этот вечер, покачивая на коленях Ромку, Паша сидела на ступеньках крыльца и невольно прислушивалась к голосам на улице. Вот ей почудилось, что за углом избы раздался голос Славки. Паша быстро вошла в сени, плотно закрыла за собой дверь и заперла ее на засов.
«Нет… Не пущу! Опять играться со мной будет! Опять в батрачку меня превратит, в дурочку».
Потом уложила сына в люльку, подошла к простенку, сняла фотографию Славки и, глотая слезы, порвала ее на мелкие куски.
— Вот и все, Ромочка! Будем теперь вдвоем с тобой… Проживем, сынок, непременно проживем.