Счастливчик Старр (Lucky Starr)
Шрифт:
— Леди и джентльмены, — сообщил голос, — надеемся, обед не разочаровал вас. А теперь мы приглашаем всех в Зеленый Зал, где, чтобы доставить вам приятное, администрация подготовила всем магнетонные ритмы Тоба Тобиаса и его…
Голос говорил еще что-то, но последние слова были заглушены восторженными воплями собравшихся гостей, большинство которых только недавно прилетело с Земли. Свет разгорался ярче, шар аквариума под потолком стал ослепительно изумрудным, и морские ленты засияли чистым серебром. Оказывается, поверхность шара была граненой, и при вращении он разбрасывал по сторонам мягкие, почти гипнотизирующие
Посетители поднялись танцевать. Зашаркали ноги по паркету, над залом витали смешки и перешептывания. Моррис пригнулся к приятелям и дал знак следовать за ним.
Лакки и Бигмен молча отправились за Моррисом. Следом за ними двинулись мрачноватые фигуры, которые, казалось, материализовались из теней на портьерах. Охрана двигалась на почтительном расстоянии, но каждый, Лакки был уверен, сжимал в руке бластер. А как же еще? Венерианский Советник к происходящему относился крайне серьезно.
Лакки с одобрением оглядел апартаменты Морриса. Простенько, но со вкусом. В его кабинете забывалось, что сотней ярдов выше находится прозрачный купол, над которым — сотни ярдов перенасыщенного углекислым газом океана, а еще выше — сотни миль чужой, не пригодной для жизни атмосферы.
Особенно приятно удивила Лакки коллекция микрофильмов, заполнивших целый стеллаж в одном из углов комнаты.
— Вы биофизик, доктор Моррис? — спросил Лакки, автоматически переходя к профессиональному обращению.
— Да, — кивнул Моррис.
— В Академии я тоже делал курсовую работу по биофизике.
— Знаю, — кивнул Моррис еще раз, — читал. Неплохая работа. Кстати, я могу называть вас Дэвид?
— В общем, меня так зовут, — смешался землянин, — но обычно меня называют Лакки.
Бигмен тем временем добрался до фильмов, раскрутил одну пленку и поглядел на свет. Содрогнулся, поставил на место и воинственно заявил Моррису:
— Не очень-то вы на ученого смахиваете.
— Надеюсь, что нет, — ничуть не обиделся Моррис. — Так и надо.
Лакки знал, что тот имеет в виду. Теперь, когда наука насквозь пронизала общество и культуру, ученые не могли оставаться в лабораториях. Поэтому, собственно, и возник Совет Науки. Сначала Совет служил лишь совещательным органом с тем, чтобы консультировать правительство в тех вопросах галактической важности, когда лишь ученые обладали информацией, необходимой для принятия разумных решений. Но постепенно Совет стал расширять поле своей деятельности, пришлось заняться борьбой с преступностью и контрразведкой. Постепенно в ведение Совета переходили все новые каналы власти. И, надо думать, благодаря его усилиям, в один прекрасный день образуется что-то вроде Империи Млечного Пути, где люди, наконец, станут жить в мире и гармонии.
Так что Советники должны были выполнять множество дел, весьма далеких от занятий чистой наукой, и тут как раз лучше, если они не слишком походили на ученых, кем, несомненно, они оставались.
— Простите, доктор, не могли бы вы сообщить мне неизвестные подробности? — начал Лакки.
— А что вам рассказали на Земле?
— Ничего особенного. Только в общих чертах. Да и то я не слишком доверяю
— Вот как? — довольно улыбнулся Моррис. — Это весьма редкое качество у людей из Центра. Обычно они присылают сюда своих агентов вроде Эванса, что те расскажут, так и есть.
— Ну или таких, как я, — счел необходимым заметить Лакки.
— Нет, ваш случай несколько иной. Мы знаем все о вашей прошлогодней работе на Марсе и многое из того, что вы осуществили только что на астероидах.
— Это, если бы вы были там вместе с ним, тогда бы могли считать, что знаете многое, — фыркнул Бигмен.
— Заткнись, Бигмен, — резко оборвал заметно покрасневший Лакки, — не до твоих россказней.
Они сидели в мягких и удобных креслах, привезенных, похоже, с Земли. Голоса звучали немного странно, с едва различимым эхом, и Лакки понял, в чем дело: такой звук возникает в помещении, которое изолировано и защищено от прослушивания.
Моррис достал сигареты и предложил остальным, но те отказались.
— Что вы знаете о Венере? — осведомился он.
— Чему в школе научили. Обычные вещи, — улыбнулся Лакки. — Вторая планета от Солнца, находится от него на расстоянии примерно в 67 миллионов миль. Самый близкий к Земле мир, удален от нее на 26 миллионов миль. Венера чуть меньше Земли, сила тяжести тут примерно пять шестых земной. Вокруг Солнца обращается за семь с половиной земных месяцев, день длиной примерно 36 часов. Температура на поверхности чуть выше чем средняя земная, но не слишком — из-за облаков. И из-за них же не приходится говорить о временах года. Планета окутана облаками, поверхность занята океаном, а тот покрыт водорослями. Атмосфера состоит из углекислого газа и азота, для дыхания непригодна. Хватит, доктор Моррис?
— Пять баллов, — кивнул биофизик. — Вот только спрашивал я не о планете, а о венерианском обществе.
— Ну, это сложнее. Конечно, я знаю, что люди живут тут в городах под куполами, выстроенных на океанском мелководье, и, судя по всему, венерианская жизнь куда более цивилизованная и утонченная по сравнению с марсианской, например.
— Эй! — предостерегающе вскричал Бигмен.
— Вы не согласны с приятелем? — Моррис повернулся к Бигмену.
— Ну, — запнулся тот, — он, наверное, прав, но все равно — не стоило об этом говорить.
Лакки улыбнулся и продолжил:
— Венера — планета весьма развитая. Полагаю, тут примерно пятьдесят городов с общим населением в 6 миллионов. Вы экспортируете сухие водоросли, которые, как мне сказали, прекрасное удобрение, и брикеты сублимированных дрожжей на корм скоту.
— Отлично, — прокомментировал Моррис. — Да, кстати, как вам понравился обед в Зеленом Зале?
— Очень понравился, — машинально ответил Лакки, несколько сбитый с толку резкой сменой темы. — А почему вы об этом спрашиваете?
— Сейчас поймете. Что вы ели?
— Точно не скажу, — задумался Лакки. — Это был комплекс. Кажется, мясной гуляш с каким-то изысканным соусом и овощи, насчет которых ничего не могу сказать. Фруктовый салат, кажется. Да, еще сначала — томатный суп.
— И медовые зернышки, — добавил Бигмен.
Моррис оглушительно расхохотался.
— Господа, вы ошибаетесь! Никакого салата, ни мяса, ни овощей, ни томатного супа! Даже — никакого кофе! Вы ели только одно. Дрожжи!
— Что?! — скривился Бигмен.