Счастливчик
Шрифт:
Ребята ещё раз придирчиво осмотрели рябину, которая действительно была очень нарядной в свете фонаря и согласились. Через десять минут, дерево увешанное яблоками, огурцами, жёлтыми перцами, грушами, бананами и собственными пунцовыми ягодами, переменилось до неузнаваемости, и папа сам ахнул от удивления, увидев, каким красивым оно стало.
— Изумительно! — сказал он. — Просто изумительно! Что скажете?
— По-моему, здорово, — сказал Серёжа.
— Да, — сказала Варя, глядя на невероятное сочетание плодов на ветвях. — Мне нравиться!
—
Он забежал на кухню и вернулся с дуршлагом в руке, который и водрузил на верхушку рябины. Покрытый каплями дождя и освещённый ярким светом, дуршлаг ярко засеребрился наверху Новогодней рябины.
— Можно идти в дом и сушиться, — сказал папа, радостно хлопая в ладоши. — Я только гляну, как там наша курица и приду к вам.
Ребята забежали домой, сбросили мокрые дождевики и сели у камина, который Серёжа быстро разжёг. Варя поднялась наверх и взяла Счастливчика, который как раз проснулся и был рад немного повозиться. Они сели у огня вчетвером (потому что, как вы понимаете, Степашка, первым занял лучшее место у огня и, жмурясь, смотрел на него, словно он снова жил в пещере с первобытными людьми) и принялись болтать.
— Прямо как Новый год, — радовалась Варя, спешно вышивая последний листик на платочке для мамы.
— А у меня нет подарка, — расстроился Серёжа. — И времени уже почти нет.
— А ты просто напиши что-нибудь маме, — подсказала Варя. — Я всегда так делаю, если у меня ничего нет.
— А это идея, — сказал мальчик. — Только у меня нет открытки.
— Фи! — сказала Варя. — Я всегда сама делаю маме открытки. У папы есть цветная бумага наверху и клей, а ножницы лежат в серванте.
Серёжа вскочил на ноги и бросился готовить подарок, а Варя, закончив вышивать, прижала к себе Степашку и Счастливчика, и как-то незаметно задремала. Когда папа и Серёжа вошли в комнату, все трое спали на ковре у камина, и самозабвенно сопели, пригревшись у огня.
— Идиллия, — сказал папа. — Пусть спят.
— Мама скоро будет? — спросил Серёжа.
— Через час, — сказал папа. — Мы отлично управились, точно в срок.
— Здорово ты придумал, пап, — сказал мальчик. — Я бы так не смог.
— Кто знает, на что ты способен, — сказал папа. — Просто нужно не подаваться обстоятельствам и во всём видеть хорошее.
— Во всём во всём? — удивился мальчик.
— Во всём во всём, — ответил папа. — И тогда всё будет хорошо, что бы ни случилось.
Полено в камине сухо выстрелило, и Счастливчик сонно поднял голову и посмотрел на них. Его золотисто-изумрудный мех сверкал в свете пламени и глаза отражали огонь. Видя, что всё спокойно, он снова лёг, обняв лапками Варину руку и снова уснул.
— Пойдём, — тихо сказал папа, — посмотрим наши чудовищные кексы, они должны уже подойти.
— А фейерверк будет? Ты обещал!
— Я сказал, возможно, будет. И он, действительно, возможно, будет, если бумага успеет высохнуть.
— Бумага? — удивился мальчик. — Какая?
— Всему своё время, —
Глава 30
— Я нашёл только пять свечей, — оправдывался папа, — но, если света мало, то можно зажечь керосиновую лампу.
— Боже, нет, это восхитительно! — говорила мама, не зная куда смотреть, то ли на праздничный стол, освещённый свечами, то ли на парадно одетых ребят, застывших у него, то ли на необычайное дерево, сверкающее в каплях дождя за окном.
— Это просто невероятно! — сказала она. — Как вам такое пришло в голову? Новый год летом!
— Это всё папа, — сказала Варя. — Это он придумал.
— Да, — подтвердил Серёжа. — С Новым Годом!
Он протянул маме огромную открытку, сделанную из нескольких листов бархатной бумаги и бумажную розу.
— С Новым Годом, мамочка! — сказала Варя, передавая свой подарок.
— С Новым Годом, моя дорогая! — сказал папа, одевая маме на голову изящную резную корону, необычайно искусно выпиленную из фанеры и покрытую золотой краской. На вершине каждого зубчика короны блестело по крупному «алмазу», в которых, опытный взгляд мог узнать тщательно отполированные стеклянные подвески от старой люстры. Вконец растроганная мама не знала, что сказать.
— Спасибо вам, мои хорошие! Дайте я вас всех расцелую.
Стёпа и Счастливчик внимательно наблюдали всё сцену со своего кресла в углу. У каждого из них на шее был повязан красный бант, и оба (дело рук Вари) вкусно пахли папиным одеколоном, и то и дело фыркали и чихали. Для них тоже были заготовлены подарки, две крупные мытые моркови и два больших куска сыра лежали тарелке на столе и оба товарища, чуя лакомство, перетаптывались на месте, но в целом, вели себя прилично, как и подобает вести себя воспитанным членам семьи.
— Но рябина! Почему рябина? — не переставала изумляться мама.
— Тебе не нравиться? — спросил папа.
— О, нет, напротив, — сказала мама. — Это чудесно, просто чудесно! Варе обязательно нужно будет нарисовать это дерево, и эта картина украсит наш дом. Столько красок!
— А как тебе подарки?
— Они замечательные. Столько тёплых слов в открытке, и роза, и этот чудесный платочек и КОРОНА. Получается, сегодня я ваша королева?
— Ты всегда наша королева, — галантно ответил папа.
— В таком случае, — величественно сказала мама, — прошу всех к столу. И, раз уж на то пошло, у меня тоже есть кое-что для вас.
Мама порылась в большой сумке и вытащила три свёртка.
— Это вам.
— В честь чего? — удивился папа.
— В честь Нового Года конечно! — засмеялась мама.
— Но как ты узнала?
— Просто решила вас побаловать в честь успешного окончания моей работы. Ну, открывайте скорей!
Троица зашуршала бумагой и вскоре, папа примерял модный шёлковый галстук, Варя чудесные ботиночки с порхающими бабочками, а Серёжа, рюкзак, точь в точь такой, о котором он давно мечтал.