Счастливо, товарищ…

Яснодум Сергей

Сентябрь-95.

РЕМБРАНДТ

Давным-давно

жил на свете художник Рембрандт. И был у него сын Ван Гог. Причём настолько похожий на него, что рыбаки только руками разводили, роняя рыбу в море, когда сын с отцом на причале нюхали норд-вест. А чтобы их различать хоть как-нибудь, придумали прозвища: “Тулуз” и “Лотрек”. Которые Рембрандт с Ван Гогом носили по очереди. Однако “Тулуз” обоим нравилось больше, и юный проныра откликался на “Тулуза” чаще положенного. Конечно, Рембрандту следовало взять мольберт да отдубасить Ван Гога до состояния “мрачный фламандский пейзаж”, только не мог он. Потому, что ослеп хрен знает когда. И картины свои писал на ощупь,

от левого края, естественно. Краски готовил ему отпрыск, и когда, по традиции, после ужина возле камина Ван Гог подносил ему палитру, Рембрандт, дрожа от нетерпения, спрашивал: “Там бирюзовая с изумрудной?” – самые любимые цвета его. “Йа, йа”, – отвечал иждивенец. А сам, хихикая в рукав, подсовывал коричневую с чёрной. Ничего тебе алого, ничего воздушного!

Пребывал бы старик в неведении дольше, чем долго, но есть на свете ещё добрые люди. И тогда горько заплакал Рембрандт и послал свои проклятия. Что ж, провидение сжалилось над ним.

Как-то пошёл Ван Гог воровать подсолнухи и навсегда потерялся. Однако водить Рембрандта на причал нюхать норд-вест оказалось некому. Перестал Рембрандт ощущать правду жизни и есть вяленую рыбу. А позже и картины писать забросил.

Конец ознакомительного фрагмента.