Счастливые привидения
Шрифт:
Принцесса в раннем детстве выучила два урока. Первый: она должна быть скрытной и ни с кем не общаться, кроме отца. И второй: если уж приходится общаться с другими людьми, то надо делать это в несколько наивной, благосклонной, вежливой манере. Когда Куколка была еще совсем ребенком, в ее характере уже выкристаллизовалось нечто такое, отчего она рано, но окончательно сформировалась, стала твердой, как горный хрусталь.
— Милое дитя! — говорили о ней хозяйки домов, где принимали отца и дочь. — Она такая необычная и старомодная, настоящая леди, бедная крошка.
Малышка всегда прямо держала спину и была на редкость грациозной. Маленькая, почти крошечная, она казалась подмененным ребенком [27] рядом с высоким, красивым, немного
27
По преданию, ребенок, подкинутый эльфами взамен похищенного.
Выглядела она так, словно сошла с картинки. Однако до самой ее смерти никто не имел ни малейшего представления о том невероятном образе, который для нее сотворил ее отец, которому она никогда не изменяла.
Дедушка, бабушка и тетушка Мод дважды настояли на свидании с девочкой, один раз в Риме и один раз в Париже. Оба раза они были очарованы малышкой, но одновременно огорчены и раздосадованы. Она произвела на них впечатление своей утонченностью, своей невинностью. И в то же время поразила редкой проницательностью и уверенностью в себе. Американских родственников рассердили ее покровительственный тон и очевидная душевная холодность.
Разве что своего дедушку она в прямом смысле слова околдовала. Он был очарован; может быть, даже по-своему влюбился в безупречную крошку. Его жена постоянно ловила его на том, что он вспоминал внучку, не мог забыть о ней много месяцев после их встречи и мечтал о том, как бы повидать ее снова. До конца своих дней он не расставался с надеждой, что она приедет и будет жить в его доме — с ним и со своей бабушкой.
«Дедушка, я вам очень благодарна. Вы очень добры ко мне. Но мы с папой всегда были вместе, мы привязаны друг к другу и живем в нашем особом мире».
Отец показал ей мир — снаружи. И приучил ее читать. Став подростком, она читала Золя и Мопассана и глазами Золя и Мопассана видела Париж. Немного позже она прочитала Толстого и Достоевского. Достоевский ошеломил ее. Остальные книги были более доступны ее практичному осторожному разуму, вполне были понятны, например, новеллы «Декамерона», хотя она читала их на том итальянском языке, на котором они были написаны, или, скажем песнь о Нибелунгах. Не такая, как другие, не от мира сего, она, казалось, всё отлично понимала своим холодным умом, во все вникала с пылом отсутствующего в ней огня. Она была, словно подменное дитя, рожденное феей.
И этим навлекала на себя странную неприязнь. Таксисты и проводники в поездах, особенно в Париже и Риме, грубили Куколке, стоило ей остаться одной. Почему-то в них тотчас просыпалась откровенная враждебность. Они нюхом чуяли ее странную чуждость, явную и не доступную их пониманию чуждость всему тому, что они ценили больше всего. Она была на редкость самоуверенна, и цветок ее девственности не источал никакого аромата. Она так воспринимала дюжего чувственного таксиста в Риме, словно он был фигурой в фантастическом орнаменте, созданном, чтобы вызвать у нее улыбку. Благодаря Золя, она все знала о нем. И забавная снисходительность, с какой она, хрупкая и прекрасная, приказывала ему (словно она-то и была единственной реальностью, а он, грубое чудовище, был неким Калибаном [28] , барахтавшимся в грязи у пруда с чудесными лотосами), мгновенно вызывала ярость у истинного средиземноморца, который гордился своей beaute [29] мужественностью и для которого кроме тайн фаллоса других тайн не было на свете. Он строил жуткую гримасу и обижал ее самым грубым и непристойным образом — это было отвратительно. Своей стерильной чистотой она словно богохульствовала и оскорбляла его чувства.
28
Имеется
29
Прекрасная (фр.).
Такие встречи бросали ее в дрожь, и тогда она понимала, что должна обрести защиту от окружающего мира. Сила ее духа не распространялась на чернь, обладавшую мощной физической силой. Ей была очевидна неумолимая ненависть этих людей. Однако самообладания она не теряла. Без лишних слов платила деньги и отворачивалась.
Тем не менее, подобные моменты таили в себе опасность, и она научилась предвидеть их. Она была Принцессой, северной феей, и не могла понять вулканическую физиологическую ярость, которую чернь обрушивала на нее в порыве ненависти. Но эта же чернь никогда не пылала ненавистью по отношению к ее отцу. Поэтому еще в ранней юности она решила, что виновата ее мать из Новой Англии. Ни разу не сумела она взглянуть на себя глазами римлян, осознать свою никчемную чистоту, свою нестерпимую неуместность в древнем городе. А ведь как раз это видел в ней римский таксист. Отчего его обуревало желание уничтожить пустоцвет. Ее холодная красота и властность тотчас пробуждали в нем неистового бунтовщика.
Когда Принцессе исполнилось девятнадцать лет, умер ее дедушка, завещав ей приличный капитал, правда, передав его в надежные руки доверенных лиц, которые должны были выплачивать ей определенную сумму, но при условии, что каждый год она будет по шесть месяцев проводить в Соединенных Штатах Америки.
— Почему они ставят мне условия? — спросила Принцесса у отца. — Я отказываюсь сидеть по полгода в Америке. Надо ответить им, пусть оставят эти деньги себе.
— Не теряй головы, моя маленькая Принцесса, не теряй головы. Мы почти бедняки и не защищены от грубости окружающих. А я не могу терпеть эту грубость. Ненавижу ее, ненавижу! — Глаза у него сверкали, когда он произносил эти слова. — Готов убить любого, хоть мужчину, хоть женщину, кто посмеет быть грубым со мной. Но мы изгнанники в этом мире. Мы бессильны. Если у нас совсем не останется денег, то и помощи будет ждать неоткуда, и тогда я умру. Нет, моя Принцесса. Давай возьмем деньги и с их помощью укроемся от назойливых чужаков. Считай, это как необходимая одежда.
Для отца с дочерью начался новый этап в жизни, когда они стали проводить лето на Великих озерах или в Калифорнии, или на Юго-Западе Соединенных Штатов. Отец был в некотором роде поэт, дочь писала картины. Он сочинял стихи об озерах и мамонтовых деревьях [30] , а из-под ее руки выходили изысканные пейзажи. Он был физически крепким человеком и любил бывать на природе, поэтому брал дочь в многодневные походы на каноэ, и ночью они спали у костра. Маленькая хрупкая Принцесса никогда не теряла присутствия духа — никогда не теряла. Она скакала вместе с отцом по горным тропинкам до тех пор, пока не переставала ощущать собственное тело, держась на пони единственно силой воли. Она никогда не сдавалась. По ночам отец заворачивал ее в одеяло на ложе из целительных еловых веток, и она безропотно любовалась звездами. Она прилежно играла свою роль, никогда не выходя из образа.
30
Калифорнийское мамонтовое дерево, или красное дерево.
Шли годы, ей исполнилось двадцать пять лет, потом тридцать, но она оставалась все той же девственной утонченной Принцессой, все «понимавшей» и бесстрастной, как старуха.
— Вам никогда не приходит в голову подумать о том, как вы будете жить после смерти вашего отца? — спрашивали ее.
Она всегда смотрела на спрашивавшего с холодным безразличием бессмертного сказочного существа.
— Нет, никогда.
У Куколки был крошечный, но изысканный домик в Лондоне и еще один небольшой чудесный дом в Коннектикуте, и в обоих ее ждали преданные экономки. Два дома на выбор. И она была знакома со многими интересными литераторами и художниками. Что еще нужно?