Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
– Заявка на бессрочную аренду двадцати гектар земли в районе Гребного канала, – напомнила Вероника. – Под клуб и бизнес-центр… Проект девять «а».
– Ясно. Дальше.
– В 15—20 – съемочная группа Общероссийского канала. Интервью для субботней «Суммы слагаемых» и «Портрета в интерьере»…
– А может, ты вместо меня, Вероничка? А? – перебил ее Каскет. – У тебя и интерьер поинтереснее, и фактура…
Он изобразил руками изгибы фигуры своей секретарши.
К телевизионным интервью он привыкнуть так и не сумел. Журналисты, в отличие от кресла и костюма, его
– К сожалению, Георгий Вадимович, моя фактура их не интересует! Так что придется вам самому отдуваться… – Вероника кокетливо надула губы и продолжила:
– В 18—00 ужин в «Эсквайре» с Патишвили.
– Почему в «Эсквайре»?
– Там какой-то крутой рок-оркестр играть будет. А Патишвили – фанат рок-музыки…
– Ты молодец!
Вероника чувственно улыбнулась Каскету с той точно выверенной долей официоза, которая не позволяет истолковать эту улыбку слишком буквально.
– Да, совсем забыла, – вспомнила она. – Вас внизу посетитель дожидается, из начальства.
– Кто такой? – благодушно спросил Каскет.
– Какой-то районный руководитель. Сейчас посмотрю…
Она заглянула в планшет, удивленно приподняла брови и прочла почти по слогам:
– Главный по Речпортовскому району… Так представился. Разве у нас есть Речпортовский район?
– Это не важно, – Каскет нахмурился. – Как фамилия?
– Га-а-рик… – прочла Вероника. – И фамилия тоже странная, правда?
– Это погоняло, а не фамилия, – сказал Каскет, открыл зачем-то ящик стола, заглянул, снова закрыл.
– А что такое погоняло, Георгий Вадимович? – поинтересовалась Вероника, постукивая пальчиком по экрану.
– Какая тебе разница, – рассеянно ответил он. – Скажи Борику и Степану, чтобы присмотрели за ним. Они знают, как…
– Фуршет приготовить? Коньяк с черной икрой, кофе…
– Не надо, – Каскет скривил губы. – Уровень Гарика Речпортовского – водка и селедка с луком. И потом, почему я его должен поить? Мы же не друзья-приятели. Он просится, пусть он меня и угощает.
– Он бандит? – Вероника не удивилась, не испугалась, просто уточнила. Как профессиональный секретарь.
– Почему сразу бандит? – повторил Каскет. – Мало ли у кого есть погоняло. И меня вот обзывают…
– Извините, – Вероника упрямо тряхнула роскошными, блестящими, как вороново крыло, волосами. – Так я его зову?
– Зови.
Когда девушка вышла, он вынул из ящика пистолет, проверил патрон в стволе и сунул за пояс, чтобы был под рукой. Про Гарика он много слышал.
Через несколько минут бригадир речпортовских сидел на стуле по другую сторону стола. Он выставил вперед мощную нижнюю челюсть и был как никогда похож на бульдога. Но на бульдога, который хочет есть, чесаться или гулять. В общем, которому что-то надо.
– Я ходить туда-сюда не буду, – сразу начал он, заглядывая в глаза Каскету. – Ты про меня знаешь, зуб даю. У меня самая мощная Организация, триста стволов, а надо будет – еще сотню приведу!
Он преувеличивал, и Каскет это знал. Но виду не подал. Сидел и молча слушал.
– И сразу скажу, что Босой здесь абсолютно ничего не решает. Ну, то есть вообще ничего, – Гарик взмахнул кулаком. – Это если ты не в курсах. Но ты, я думаю, в курсах. Смотрящего в городе нет. Босой видимость создает, понятно говорю?..
– Зачем ты мне это фуфло толкаешь? – прервал молчание Каскет. – Мне от Босого ничего не надо, мы каждый по себе. Я бизнесом занимаюсь, а он, как ты говоришь, видимость создает. Пусть создает. Мне-то что?
– А то, что на тебя многие наши зуб точат. И заводилы есть. Короче, войны хотят. А я с ними не согласен. Вот и пришел с предложением. Давай объединимся. Расклад сразу изменится, все мигом про войну забудут. И вообще будут ходить на цырлах… Это я, Гарик, гарантирую!
На лице Каскета появилась заинтересованность. Он-то думал, что это «наезд». Недаром Борик обыскал визитера в приемной. А оно вон как поворачивается…
Гарик закурил, выпустил дым через угол рта, оскалил желтые зубы.
«Ну и урод», – подумал Каскет.
Что-то подсказывало, что Гарик будет опасен в любом качестве, враг он тебе или друг – не имеет значения… Уж больно настырный, прет буром. Но как временный союзник вполне сгодится…
– Ну ладно, не будет войны, положим, – сказал он. – Будет мир и все под нас лягут. Только это не интерес. Этим только перед бабами по пьяни хвастаться… Какой твой настоящий интерес?
– Тоже говорю напрямую! Я пацан правильный, по понятиям живу. И хочу авторитета не только у наших, но и у воров. В общем… Короче, я короноваться хочу! В «закон», короче…
Каскет удивился.
– А сколько у тебя ходок? Где чалился? Кого из «законников» знаешь? Кто тебя знает?
Гарик нервно поскреб свою лысину.
– Значит, так. Два раза в СИЗО парился, под следствием. Оба раза удалось отвертеться. В зоне не был. Как есть, так и говорю. Но я деньги дам. Хорошие деньги. Я знаю, так делают!
– Мало ли что делают. Ты знаешь правила?
– Ну, если по всем правилам, так без тюремного туберкулеза и зубных протезов вообще никому не канает! – хмыкнул Гарик. – Но времена меняются. И у ментов, и у бандитов, и у воров теперь понятия другие. Я знаю, многие корону покупали! У нас ты в законе, Босой, какой он ни есть… Если ты еще солидного вора подтянешь, может, и прокатит. Я двести тысяч даю!
– Долларов, надеюсь? – усмехнулся Каскет, думая о том, знает ли этот фофан, что он сам получил корону без многолетнего топтания зоны.
– Евро! Думаешь, только у вас в Москве бабосы водятся? Зачем ты поручил своему халдею меня щупать?
Каскет смотрел на гостя с каменным выражением лица. Положим, он тоже не в профессорской семье на Арбате вырос. Но этот провинциальный напор его раздражал. Хотя сумма была достойной. Да он небось и больше выкатит…
– На двести тысяч в Москве и хороший стол не накроешь! – сухо сказал он. – Пятьсот для начала разговора.