Щелкни пальцем только раз
Шрифт:
Томми нажал на кнопку звонка, и вскоре их впустила несколько утомленная молодая женщина в нейлоновом халате. Она провела их в маленькую гостиную и едва слышно сказала:
— Я сообщу мисс Паккард. Она ждет вас и сейчас спустится. Подождите немного, хорошо? У нас снова проблемы с этой миссис Каррэвей. Понимаете, опять проглотила наперсток.
— А как же она могла сделать такое? — в удивлении спросила Таппенс.
— А она делает это ради хохмы, — кратко объяснила прислуга. — Постоянно.
Она ушла, а Таппенс села и задумчиво
— Не думаю, что проглотить наперсток — удовольствие. Его, наверное, бросает то вверх, то вниз по пищеводу. Ты так не думаешь?
Ждать им пришлось недолго: дверь открылась, и вошла мисс Паккард с извинениями. Это была крупная женщина лет пятидесяти, с волосами песочного цвета. Вокруг нее витала какая-то аура спокойной деловитости, которой Томми всегда восхищался.
— Прошу прощения, если заставила вас ждать, мистер Бересфорд, — сказала она. — Здравствуйте, миссис Бересфорд, я так рада, что и вы приехали.
— Я слышал, кто-то что-то проглотил, — сказал Томми.
— Ах, так значит, Марлен вам сказала? Да, это старая миссис Каррэвей. Она постоянно глотает всякие вещи. Трудно с ними, знаете ли, за всеми не уследишь. Одно дело, когда этим занимаются дети, но если такое хобби обнаруживается у старушенции, это кажется смешным. Год от года все хуже и хуже. И самое смешное в том, что ей это, похоже, нипочем.
— Возможно, ее отец был шпагоглотателем, — предположила Таппенс.
— Весьма интересная мысль, миссис Бересфорд. Возможно, именно этим все и объясняется. Я сообщила мисс Фэншо, что вы приедете, мистер Бересфорд, — продолжала она. — Не знаю, право, дошло ли до нее. Вы знаете, до нее не всегда доходит.
— Как она последнее время?
— Боюсь, довольно быстро сдает, — участливо сказала мисс Паккард. — Право, никогда не знаешь, что до нее доходит, а что нет. Я сказала ей вчера вечером, а она ответила, что я наверняка ошибаюсь, поскольку семестр еще не кончился. Она, похоже, думала, что вы еще учитесь. Бедные старушки, у них все так перепутывается в головах, особенно когда речь идет о времени. Однако сегодня утром, когда я напомнила ей о вашем визите, она заявила, что это совершенно невозможно, поскольку вы умерли. Ну что ж, — бодро продолжала мисс Паккард, — она узнает вас, когда увидит.
— А как ее здоровье? Почти без изменений?
— Ну, наверное, лучшего и ожидать нельзя. Откровенно говоря, я не думаю, знаете ли, что она еще долго будет с нами. Страданий она никаких не испытывает, но состояние ее сердца нисколько не улучшилось. Правду сказать, она гораздо хуже. Так что, наверное, не мешало бы вам знать, что надо быть ко всему готовым, чтобы ее смерть не застала вас врасплох.
— Мы привезли ей цветов, — сказала Таппенс.
— И коробку шоколадных конфет, — добавил Томми.
— Это, конечно, очень мило с вашей стороны. Она будет довольна. Хотите подняться к ней прямо сейчас?
Томми и Таппенс встали и вышли за мисс Паккард из комнаты. Она повела их по широкой лестнице. Когда они проходили мимо одной из комнат в коридоре наверху, ее дверь вдруг растворилась, и оттуда с горделивым видом вышла маленькая женщина футов пяти росту, крича громким пронзительным голосом:
— Я требую мое какао. Я требую мое какао. Где нянечка Джейн? Я требую мое какао.
Женщина в униформе медсестры выскочила из соседней двери со словами:
— Успокойтесь, успокойтесь, дорогая, все в порядке. Вы уже пили какао. Вы выпили его двадцать минут назад.
— Нет, не пила, няня. Это не правда. Не пила я никакого какао. Меня мучает жажда.
— Ну, если хотите, я налью вам еще одну чашку.
— Как же я могу выпить еще одну, если я еще ни одной не выпила?
Они зашагали дальше, и мисс Паккард, коротко постучав в дверь в конце коридора, открыла ее и вошла в комнату.
— Ну, мисс Фэншо, — бодренько сказала она. — Вот он ваш племянник, пришел вас проведать. Здорово, правда?
На кровати у окна престарелая леди резко села на взбитых подушках. У нее были волосы стального цвета и тонкое морщинистое лицо с крупным носом. Весь вид ее говорил, что она недовольна. Томми вышел вперед.
— Привет, тетушка Ада, — сказал он. — Как самочувствие?
Тетушка Ада не обратила на него ровно никакого внимания; она сердито обратилась к мисс Паккард:
— Уж и не знаю, чего это вам вздумалось водить мужчин в спальню к даме, — заявила она. — В дни моей юности это бы посчитали неприличным! И еще заявляете, будто он мой племянник! Нет, право! Кто это такой? — Слесарь-водопроводчик или электрик?
— Ну, ну, это не слишком учтиво, — мягко сказала мисс Паккард.
— Я ваш племянник Томас Бересфорд, — сказал Томми. Он протянул ей коробку. — Я принес вам коробку шоколадных конфет.
— Нечего ко мне подъезжать, — сказала тетушка Ада. — Знаю я вас. Соврете — недорого возьмете. А кто эта женщина? — Она с отвращением оглядела миссис Бересфорд.
— Я Пруденс, — ответила миссис Бересфорд. — Ваша племянница Пруденс.
— Какое нелепое имя, — заметила тетушка Ада. — Как будто это горничная. У моего внучатого дяди Мэттью была горничная, которую звали Утешение, а служанку звали Возрадуйся Господу. Он был методистом. Но моя внучатая тетушка Фэнни вскоре положила этому конец. Заявила ей, что пока та у нее в доме, ее будут звать Ребеккой.
— Я принесла вам розы, — сказала Таппенс.
— Тут больной человек, тут не место цветам. Они забирают весь кислород.
— Я поставлю их в вазу, — предложила мисс Паккард.
— Как бы не так. Уж вам бы следовало знать, что все равно выйдет по-моему.
— Вы, вроде, в отличной форме, тетушка Ада, — проговорил мистер Бересфорд. — Настроены по-боевому, я бы сказал.
— Я вас раскусила, не беспокойтесь. С чего это вы заявляете, будто вы мой племянник? Как, говорите, ваше имя? Томас?