Щит побережья. Книга 1: Восточный Ворон
Шрифт:
Ауднир медлил. В случае победы он слишком мало приобретал (убить наглеца – не слишком большое удовольствие, а взять в рабы – какой из него раб?), зато в случае поражения терял слишком много. Больше половины состояния. Но честь неумолима, как сама судьба. Откажись он сейчас, даже измыслив чудом достойный предлог, – его уже никогда не будут уважать так, как раньше.
– Еще не было такого случая, чтобы сыновья Гейрмода Побивалы отказывались от законно назначенного поединка! – воскликнул его старший брат. Вот теперь Гудмоду все стало ясно и понятно: раз вызывают на поединок, надо соглашаться, а дальше все решит воля богов.
Вальгард кивнул, считая вопрос решенным:
– Я здесь никого не
– А все тролли! – среди общей тишины шепнул Равнир Сольвёр. – Давненько не припомню, чтобы у нас в усадьбе назначались поединки. И вот тебе!
Во всей округе едва ли нашелся бы богатый дом или хоть маленький хуторок, где не говорилось бы о предстоящем событии. Такие случаи были редки, непривычны и у каждого вызывали смешанное чувство тревоги и тайного восторга перед тем, что не скоро удастся увидеть снова. В усадьбе Тингваль все волновались так, будто участвовать в поединке предстояло каждому, от хёвдинга до старого раба Болли Хромого. Один Вальгард оставался невозмутим, точно он-то имел ко всему самое последнее отношение.
Зато Атла не знала покоя ни днем ни ночью. Служанки в девичьей то и дело просыпались ночью, слыша, как она ворочается с боку на бок и досадливо вздыхает. Но никто не бранился: понятное дело, что женщина беспокоится! Кто бы на ее месте был спокоен? «Старик идет! – слышался Атле глухой, озабоченный голос Вальгарда. – Старик догоняет!» А она еще надеялась, глупая, что ушла от него! От Старика так просто не уйдешь! Он догонит!
Хельга тоже тревожилась. Недобрые предсказания Хравна начинали сбываться. Напрасно она радовалась, что они с Дагом и Брендольвом выдержали испытание на Седловой горе – духи не так-то просто оставляют в покое. Вот они пришли и сюда, прямо в усадьбу Тингваль. «Если люди не одолеют вражду, вражда одолеет их!» – как-то так сказал Хравн, а он знал, что говорил. И пока вражда одолевала. Вот он, поединок, который еще неизвестно чем закончится. «Кому-то не бывать в живых!» – заметила Троа, и Хельга, противясь в душе, поневоле ждала, что это предсказание оправдается.
Вечером перед поединком она не утерпела – натянула накидку и выскользнула из дома. Коров еще не пригнали (снег опять растаял, и их можно было пасти), ворота оставались открыты. Хельга выбралась из усадьбы и со всех ног побежала к берегу моря, потом по тропе к Лабергу. Сначала она бежала, потом стала замедлять шаг. Потом совсем остановилась, не зная, стоит ли идти дальше. Пока она сидела дома, ей очень хотелось увидеть Хравна. А сейчас, на полутемном берегу, между рокочущим морем и шепчущим лесом, ей стало одиноко и страшно. «Куда ты, Хельга дочь Хельги, собралась одна в густых зимних сумерках? Кого ты хочешь повидать? – шептал ей голос невидимой доброй дисы*. – А знаешь ли ты, кто он?» – «Ведь он меня не съест…» – растерянно отвечала Хельга этому голосу. А голос возражал: «Как знать?» И на это было нечего ответить.
Но увидеть его казалось необходимым. «Ваша судьба ждет вас в избушке на Седловой горе», – сказал Хравн, но Хельга так и не поняла, что он имел в виду. Почему Вальгард и Атла – судьба Хельги и Тингваля? Или их горькая участь – предсказание? Хельга не хотела так думать, но куда деться от правды: едва появившись на восточном побережье, беглецы с севера принесли тревогу и раздор. Если это злая судьба – как с ней бороться? Хельга не могла, не хотела мириться с грозящей бедой, а кто мог ей помочь, подать совет, кроме Хравна?
Хельга вышла на то самое место, где впервые увидела его. Застыв, она смотрела на валуны и кусты шиповника, которые в сумерках казались гуще и плотнее, и ждала, затаив дыхание. Дул ветер, кусты шевелились, и все время казалось, что кто-то живой раздвигает их на ходу. Еще миг – и он появится, ветер будет трепать полы его черного плаща, как крылья… Крылья ворона…
У Хельги замирало сердце. Неужели это он сам и есть, Восточный Ворон, дух-покровитель Квиттингского Востока? Тот, про кого есть столько разных сказаний, и все они противоречат одно другому. Он, в котором живет то ли дух побережья, то ли сам Один? И что ему за дело до нее? Чего он от нее хочет? Дух захватывало от восторженного ужаса, когда Хельга воображала, какие огромные силы протянули к ней руку. Но что несет эта рука? Помощь или угрозу? Один, Повелитель Ратей, Отец Богов – он непостижим и переменчив, как грозовые тучи. Мудрый и коварный, проницательный и мстительный, милостивый и хитрый. Нет поддержки сильнее, чем его, но нет и благосклонности более ненадежной.
Вот сейчас он появится… И что она скажет ему? В уме Хельги теснились десятки вопросов, сердце замирало от страха, каменистая земля под ногами казалась зыбкой и ненадежной. Ее томило нетерпение скорее увидеть Хравна и одновременно мучило желание повернуться и бежать, пока не поздно.
Она не знала, долго ли стоит. Вокруг совсем стемнело, а море все шумело рядом, равномерно накатывало на песок и отступало. Ветер трепал кусты, но ветки качались так же однообразно и безжизненно. Вдруг испугавшись, что окаменеет в этом нечеловеческом мире, Хельга торопливо сошла с места. Он не пришел. Сразу показалось, что она стояла здесь слишком долго. Достаточно долго, чтобы понять: ждать не стоит.
Да и был ли он на самом деле? Не померещилось ли ей? Но тревога в ожидании встречи сменилась тоской, и Хельге стало больно оттого, что он не пришел. Теперь, когда надежды не было, казалось, что лучше тревога, лучше это ощущение туманной пропасти, чем пустота и немые ветки шиповника между спящими валунами…
Домой Хельга брела медленно, то и дело оборачиваясь, хотя и знала, что никого там не увидит. Ей вдруг стало дорого то место, где она встретила Хравна, хотя раньше она тысячи раз пробегала мимо и не замечала там ничего особенного. Ничего особенного и не было – но вдруг эта каменистая площадка между валунами под обрывом ельника показалась ей священной, как сам жертвенник Ворона над полем тинга.
Детям Хельги хёвдинга с самого рождения во многом повезло. Им никогда не приходилось, как другим, просить и умолять отца, чтобы он взял их с собой на тинг. Хельги хёвдингу не требовалось ехать на тинг – каждую весной на Праздник Дис тинг сам приезжал к нему. Поле Тинга, тесно окруженное земляночными ямами, раскинулось совсем поблизости от усадьбы. Там же, под холмом, где на вершине темнел каменный жертвенник, лежала площадка поединков. Она была плотно утоптана и окружена белыми камнями. Обычно зимой никто туда не заглядывал и на всем поле тинга не виднелось ни единого человеческого следа. Но сейчас следы появились: от усадьбы Тингваль к площадке поединков протоптали целую дорожку. Площадку очистили от снега, посыпали мелкой галькой и заново утоптали, чтобы бойцам не пришлось поскользнуться.
В назначенный день чуть ли не вся округа отправилась к месту поединка. Хельга воспользовалась случаем надеть серебряное ожерелье, которое подарил ей Брендольв, и часто на ходу распахивала накидку, чтобы поглядеть, как красиво узорное серебро сверкает под солнцем. На сердце у нее было весело, ярко, как в праздник. Каждое скопление людей казалось ей праздником, и она почти не вспоминала о том нерадостном поводе, который их собрал. О Хравне она сегодня не думала – толпа живых людей прогнала темный призрак.