Считай звёзды
Шрифт:
Плевать. Пусть видит. Мы с ним это уже обсудили.
***
Только тот факт, что последующие несколько дней мне не придется биться головой о стенку о том, что же приготовить, помогает мне воодушевленно взяться за очередной ужин, состоящий, по желанию Лиллиан, из овощей. Думаю, приготовить рагу, чтобы она отстала. К слову, мне хотелось бы готовить в одиночестве, но не в моих полномочиях запретить женщине сидеть за моей спиной, пока занимаюсь кабачком. Отец пока в творческом центре, думаю, его менеджер должен подобрать ему издательство, которое сможет издавать его книги, так что Лиллиан
— Так тебя не будет три дня? — женщина вздыхает, что-то расписывая в своем ежедневнике, который носит строго в своей сумочке. Он всегда при ней, под боком.
— Как же мы тут без тебя? — она вроде шутит, вроде улыбается, но вместо светлых эмоций чувствую укол в спину, будто своим вздохом она пытается вызвать у меня вину за свой отъезд. И да, у неё выходит. Меня легко пристыдить, даже если буду знать, что моей вины в чем-либо нет. Уж такой я человек. Кажется, от этого все мои проблемы с податливостью. Не хочется винить мать, но меня она учила в основном, как слушаться. Смогу ли я когда-нибудь исправить этот «недуг» излишнего послушания?
— Вот же… — звучит разочарованно. — Почему мой сын не такой, как все нормальные подростки, занятые делами, волнующиеся о поступлении…
— Не думаю, что эти мысли обходят его стороной, — внезапно подключаюсь к её бывшему монологу, превращая его в диалог со мной. Довольно просто слушать. Женщина опять начинает бросаться словами, толком не подозревая о настоящих переживаниях Дилана. Уверена, они у него имеются и в больших количествах. Он же не совсем пень, чтобы вообще ни о чем не думать? Иногда рождается ощущение, что Лиллиан считает своего сына неподвижной, безжизненной субстанцией.
Раздражает.
— Как-то он этого не показывает, оставаясь допоздна на улице и шлясь с этим дворовым отродьем, — она находит слова в ответ.
Очищаю кабачок от кожуры, пожав плечами:
— Может быть, вы сами не замечаете этого? Он же не обязан что-то вам доказывать, верно?
Наступает молчание. Лиллиан ничего не говорит, я даже перестаю слышать, как она водит ручкой по страницам ежедневника. Но хорошо чувствую, как она смотрит на меня. В спину. Не даю реакции, словно не замечаю. Режу и выкладываю овощи на горячую сковороду. Тишина настолько глубокая, что могу уловить довольно скромный дверной щелчок. Пришедший не хочет быть обнаружен. И это точно не отец, поэтому поворачиваю голову, сделав небольшой шаг от кухонной тумбы, и прогибаюсь в спине, успевая ухватить промелькнувший силуэт парня в прихожей.
Я докажу Лиллиан, что она во многом ошибается. Эта женщина много знает? Нет. Меня так и тянет разрушить её идеальное представление о себе самой.
С чего вдруг во мне столько негатива по отношению к ней?
Не стоило ей говорить так про мамины растения. Не стоило заикаться о ремонте. Не стоило становиться хозяйкой в моем доме.
Раздражает.
— Дилан? — специально громко обращаюсь к парню, чтобы тот от неожиданности притормозил на лестнице. Плюс, хочется обратить внимание Лиллиан на возвращение сына. Оставляю сковородку, схватив тряпку, и спешу в коридор, вытирая ладони. Слышу за спиной пораженное:
— Дил? — да, знаю, как это странно. Мы не общаемся. В прямом смысле, а тут я обращаюсь к нему.
Выхожу, продолжив нервно мять пальцами полотенце. Дилан стоит на середине лестницы, держа в руках рюкзак, и хмуро, с легким… Надеюсь, легким смятением смотрит на меня, явно желая задать вопрос: «Какого черта?»
Но я не дам своим мыслям испортить мне настрой на разговор, который, надеюсь, будет подслушивать Лиллиан. Иначе никак.
— Привет, — так, ладно, это настораживает. Неудивлена, что О’Брайен поднимает брови, немного дернув головой в изумлении. Поднимаюсь к нему, оставаясь на ступеньку ниже, и решаю, не тянуть резину:
— Ты видел результаты?
Лицо парня мрачнеет, а с губ слетает недовольное:
— Решила постебаться? — ворчит, уже разворачиваясь, чтобы продолжить идти, но вытягиваю руку, пихнув его в бок:
— Нет, ты ведь прошел.
Дилан щурит веки, с недоверием уставившись на меня. Затем поднимает глаза в потолок. И опять опускает на мое лицо:
— Прошел? — явно не верит. Значит, он даже не подходил к стенду? Неужели, не верил, что пройдет? Странно, с такой врожденной наглостью у него настолько низкий уровень уверенности в своих способностях.
— Да, ты набрал проходной балл, — не улыбаюсь, но проявляю позитивные эмоции, надеясь отдать их парню, который всё так же хмур:
— Окей, — он пожимает плечами. — Круто, чё.
И собирается вновь отвернуться, так что моргаю, с волнением прибегнув к тому, что точно остановит его. Пальцами сжимаю рукав его кофты, на который Дилан тут же обращает свое сбитое с толку внимание. Поднимаюсь на один уровень с ним, не медля:
— Ты поедешь на мероприятие? — смотрю в глаза. Умело отключаю какие-либо чувства, желая просто обсудить это с ним. Без мыслей о своей обиде на него. О’Брайен сильнее сводит брови, наблюдая за тем, как сдерживаю его за рукав на месте, но нарочно игнорирую:
— Там будет выставка колледжей, сможешь подобрать то, что тебе подходит, — наконец, он переводит на меня взгляд, всё такой же прищуренный, недоверчивый. Плевать. Плевать. Плевать.
— Меня не интересует это, — бросает сухо, повторив попытку «уйти», но дергаю обратно, решаясь выдать настоящую причину этого разговора:
— Слушай, — бросаю взгляд в сторону кухонной двери, и откашливаюсь, продолжив тише:
— Я думаю, это неплохая возможность доказать твоей маме, что ты на хорошем счету в школе. Она будет удивлена, что ты поехал, ведь это будет означать, что ты прошел, следовательно, ты хорошо учишься и…
— Я не собираюсь ей что-то доказывать, — он перебивает.
— Не хочу, чтобы ты пустил всё на самотек, — пихаю его в плечо, что вызывает ответную суровость на лице молодого парня. — Ты ведь мозги и мне, и себе терроризировал, в чем тогда был смысл?
Дилан закатывает глаза, проговаривая жестче:
— Я не буду ей что-то доказывать, — повторяет, вызывая на моем лице настоящую озадаченность:
— Но… — опускаю взгляд, заморгав активнее, и опять смотрю на него. — Зачем ты так парился с учебой?