Считай звёзды
Шрифт:
Огонек искрится над зажигалкой. Дилан долго на него смотрит, прежде чем начать шевелиться. Я уже с интересом наблюдаю за происходящим: парень немного собирает ткань кофты, открыв запястье. И мне приходится сдержать лёгкий шок, когда он вновь чиркает зажигалкой, поднося огонек к коже. Держит, втягивая никотин, пока стискивает в зубах сигарету. Чем этот тип занимается? Не понимаю, отчего мои запястья так ноют, ведь на них я не воздействую. Выпрямляюсь, держась за перила, и наклоняюсь сильнее вперед, чтобы лучше рассмотреть. Нет, он правда спятил? Или это новый вид доставления себе удовольствия? Держит долго,
Внезапно вместо привычного потока мыслей в голове проносится тяжелый, морально сдавливающий меня звук. Оглядываюсь назад, на комнату, всячески стараясь рассмотреть пианино. Его клавиши прикрыты крышкой, но я уверена, что слышала.
Эту чертову ноту «до».
Стою без движений какое-то время, пока не убеждаюсь в том, что отсутствие сна играет с моим сознанием злую шутку. Бред, не иначе. Вокруг лишь тишина и запах никотина.
Качаю головой, возвращаясь к парню, и наклоняюсь вперед, замерев. Именно сейчас ощутив самый, что ни есть, выпуск внутренних органов. Даже давлюсь морозным ветром. Настолько меня сбивает с толку моя же безалаберность.
Если бы взгляд мог ударить, я бы уже как следует треснула Дилана, одновременно с этим давно поняв, что тот смотрит на меня. Его голова запрокинута, спокойный взгляд направлен на меня. Сигарету держит у рта, пуская носом дым. Думаю, я выгляжу обескураженной. Дура, пойманная за подглядыванием. Черт, ну, что за дерьмо со мной постоянно происходит?
— Н-не, — да, изобрази строгость, чтобы скрыть растерянность. — Не кури под моим окном! — ругаюсь, делая такой жест рукой, словно собираюсь чем-то бросить в О’Брайена, растянувшиеся в улыбку губы которого мне совсем не нравятся:
— Я вижу твое белье, кусок крольчатины, — не успеваю со стыдом отскочить назад, как слышу ещё. — Заигрываешь со мной? — пошлость и извращения — как чертов кислород для этого типа. Смущенно краснею, возвращаясь в комнату, и на фиг закрываю балконную дверь, не желая больше глотать воздух. Складываю на груди руки, плюхаясь лицом на мягкую кровать. И лежу, сгорая от стыда.
Не он — придурок, а я. Мастер по выставлению себя дурой.
Черт.
***
— Всё же надо было слечь на неделе, — ладонью прижимаю телефон к уху, пока стою у плиты, готовя себе на завтрак немного гречки. Агнесс сильно больна, мне даже не нужно её видеть, чтобы понять это. Голос и кашель выдают состояние подруги.
— Отлежись и не спеши вернуться в школу, знаю я тебя, — улыбаюсь, ведь она смеется. Да, Агнесс любит избавиться от одного из симптомов и побежать на уроки. Как итог, мы все начинаем перетягивать себе заразу.
«Ладно, тогда буду ждать твоих конспектов», — девушка кашляет. Мешаю ложкой гречку, стараясь не терять суть того, что говорит подруга. Во время болезни она еще большая болтушка, чем обычно. Краем глаз улавливаю движение, поэтому стреляю взглядом в вошедшего на кухню парня в незаменимой кофте. Сонный, уже хмурый, будто это мой разговор по телефону вырвал его из сна. Немного напрягаюсь, начиная проявлять попытки вежливо перебить подругу, чтобы окончить разговор. Вдруг у О’Брайена как раз то настроение, подходящее для издевок? Не хочу с самого утра становиться жертвой его террора.
Но перебить Агнесс не легче, чем игнорировать Дилана. Мешкаю, делая шаг в сторону, пока парень стоит
— Агнесс… — хочу перебить, но девушка говорит с особыми эмоциями, выражая возмущение о скорой вырубке леса. Нервно прикусываю губу, активно перемешивая гречку, стараюсь концентрировать внимание и слух на подруге, но… Дилан вставляет трубочку в небольшую упаковку, вторую ладонь сует в карман штанов. И шагает ко мне, начав пить сок, поэтому стреляю на него быстрым взглядом, хмурясь:
— Агнесс, я наберу тебе вечером, — сглатываю, поморщившись, когда О’Брайен опирается бедром на кухонную тумбу, громко всасывая сок. Пихаю его ногой, прощаясь:
— Да, обсудим это вечером…
Дилан довольно улыбается, наклонившись вперед, и начинает громко пить из упаковки. Прямо на ухо, и я дергаю плечом, врезавшись взглядом в лицо парня, который с наглостью подается ближе, вовсе коснувшись носом мочки моего уха.
— Да, черт, — срываюсь, со злостью отскочив от Дилана. — Я перезвоню, — знаю, что Агнесс сейчас теряется из-за моего поведения, но не могу расслабиться и получить удовольствие от общения с подругой. Отключаюсь, спрятав телефон в карман штанов, и пихаю с раздражением парня в грудь рукой, занимая место у плиты:
— Ты нормальный? — процеживаю, резкими движениями разбираясь с гречкой. — Придурок.
Дилан вновь упирается копчиком на столешницу, встав рядом, и протягивает мне упаковку с трубочкой:
— Хочешь? — в глазах черти пляшут.
Хмуро смотрю в упор:
— Ты идиот? — нет, правда, идиот?
Эта его ехидная улыбка, чертов змей в человеческом обличье. Дилан вынуждает меня потесниться, берет чайник и ставит его на плиту. Зевает. Зачем взял мой сок, если собирался делать горячий напиток? Я почти уверена, что он знает, какие продукты я покупаю себе, и пытается поиграть на моих нервах. К слову, мороженое так же закончилось, интересно, блин, почему?
Действуем молча, и мне до сих пор не удается выяснить, что хуже: находиться с парнем в тишине или разговаривать? Выбираю нечто среднее, рассчитывая сохранить нейтралитет:
— Твоей маме лучше? Вчера она… — пытаюсь подобрать слова. — Явно нехорошо себя чувствовала.
— Нормально, — О’Брайен начинает рыться в карманах. — Ждет своего ненаглядного Митчелла.
— Ясно, — вздыхаю, без желания повернув голову, а пораженным взглядом проследив, как Дилан сует за ухо сигарету, а вторую зажимает зубами. Парень закрывает упаковку, обратив на меня свое хмурое внимание:
— Что? — вынимает сигарету изо рта.
Серьезно смотрю на него, не веря:
— Ты не думаешь, что твои проблемы с сердцем из-за чрезмерного курения?
Дилан морщится, всем видом отвергая мою теорию, и снимает чайник с плиты, наливая себе в кружку кипяток:
— Вряд ли.
— Это точно один из факторов, — стою на своём.
— Не думаю.
— А я думаю…
— Меня не волнует, что ты думаешь, — звучит грубо. Обрывает меня, заставив опомниться, но проблема в том, что я, как всегда, не понимаю его. В данном случае, это халатное отношение к здоровью, разве можно спонсировать то, что, возможно, убивает тебя?