Щуки в море
Шрифт:
— Уж как держусь, так и держусь! — выпрямилась девочка. — Но я-то думала, что их просто моё лицо раздражает и нищета. Случайно один раз услышала, как бабка-соседка говорила: «Да Ленке надо бы глаза в пол — и бочком-бочком, тихо-тихо прошмыгивать».
— Ленок, поверь, дело не во внешности! — улыбнулся Страж Вихрей. — Вот увидишь — когда тебе приведут лицо в порядок и ты придёшь в школу хорошо одетая, ещё сильнее злиться начнут. У тебя просто нет органа, которым чувствуют иерархию[8], поэтому для всех этих пресловутых «взрослых» и «старших» ты никогда хорошей не будешь,
— Не научусь и учиться не буду! — зло выплюнула Лена. — Подчинённые позы пусть собачки им принимают, а я просто вежливая. Нет такого органа? Ну и плевать!
— Аминь! — подмигнул Артур. — Наш человек! Я и сам такой, не заметила?
* * *
Пахать он начал ещё вчера — время не ждёт! Дальше ведь бороновать и сеять надо будет, когда ж ему успеть-то? Хорошо хоть, в хозяйстве оказалось несколько мерных виксанов[9], и Лесные Сёстры быстро разметили ему делянку под хансат. Сам-то он смог только сказать, где примерно лучше всего, а вот считать толком не умеет, в землемеры не годится. «Эх, даже крестьянину, выходит, грамота нужна! Стыдно было тогда перед миретом — поручил ещё и записывать, когда что посеяно и где, а я не только цифири не знаю, но и писать-то не умею, читаю кое-как и всё! А когда ж учиться? Придётся Нисси записывать пока, её-то научили, и Тарси умеет уже…» Он начал неспешно запрягать метеланов в плуг, но пришлось прерваться — к дому подъезжали две повозки.
— Доброе утро, Мардон! — Паланир узнал молодого батрака, который нанимался со своими метеланами.
— Доброе утро, фенет! Вот купил, — батрак показал на вторую повозку. — А это Нилармах. Кузнец, но пахать тоже умеет.
— И Стиламма, — печально улыбнулся кузнец, погладив по голове испуганную девочку лет восьми. — Из Тинистара мы, только двое нас и осталось от всей семьи.
«Да, Юлли говорила про землетрясение», — вспомнил Паланир. — «А что из Тинистара — и так понятно по виду да по именам, по-нашему было бы Нилармас и Сатиламма».
— Уряд наш знаешь? — спросил он. — С меня кормёжка, как сами едим, так и батракам. А денег что? — насчёт оплаты деньгами или частью урожая в Ниметаре всегда договаривались отдельно.
— А не надо денег! — с достоинством ответил Нилармах. — Кузницу только помоги поставить, как страда кончится.
— Просила уже ханисетль Юллия, знаю, — кивнул крестьянин. — Есть место за тем ручьём. Неудобья, но для кузницы сгодятся.
— Фенет, — Мардон уже успел запрячь в плуг своих метеланов, — пахать-то где?
— Да обожди чуток, — как всякий справный хозяин, торопливости Паланир не любил. — Запряжём всех и вместе начнём. И дотемна! Обед жена в поле пришлёт.
* * *
Поставив в печь два больших каравая, Навепа присела отдохнуть. Ох, всё хозяйство ей заново налаживать! Дом-то есть, вон плотники стучат — уже крышу черепицей кроют. Большой дом, прямо купеческий, даже с подклетью[10] и башенкой какой-то непонятной, да только жить-то как в этом доме? Птичник пустой стоит, и хилетль даже одной нет, а как без молока-то? Всё покупать этой осенью придётся — и хилетль, и птицу, и чем кормить их, и утвари кухонной у неё мало…
— Добрый день, фенетль! — прервала её горестные раздумья появившаяся Юля, державшая ощипанную ламхину[11]. — Отдохни пока, я ужин вам приготовлю, только в печь поставишь потом.
— Добрый день, ханисетль Юллия! — устало улыбнулась крестьянка. — Стыдно мне будет, ну что я за хозяйка такая получаюсь — сама сижу, а ханисетль по хозяйству хлопочет? Лучше бы Нисси вернулась, дом-то готов почти!
— Да просто Юлли зови, как раньше! — рассмеялась фея. — Помнишь, как ты меня ругала всё время за пол недомытый?
— Да уж помню! — усмехнулась и Навепа. — Ты ж ничего не умела тогда, только хлёбово сготовить могла кое-как. Теперь-то научилась?
— Ну да, — кивнула Юля, как раз порубившая тушку птицы и начавшая закладывать мясо в большой горшок вместе с ленсой и крупными кусками кармона[12]. — Соль где у вас?
— В ларе в том посмотри… Так Нисси-то когда вернётся? Трудно мне одной с таким хозяйством, это я сейчас прохлаждаюсь, пока скотину не завели!
— Да сегодня уже, ждём вот двух… магов с Симелана, все вместе и появятся. У неё ведь тоже от мирета поручение — будет каждый день записывать, какая погода и как что растёт.
— Баловство это! — женщина неодобрительно покачала головой. — Девка крестьянская писульки разводит, ровно ханисет какой! А хозяйством когда заниматься? А дитё ещё будет — кто поможет? Ламми-то ничего толком не умеет ещё.
— Мы и поможем, — серьёзно сказала фея. — Танисса же теперь хаолисль[13].
— Хаолисль? — изумилась Навепа. — Это чем же она вам так приглянулась?
— Умница она, — тепло улыбнулась Юля. — Потому мы и мирету предложили именно вашей семье поручить новые угодья — не только вы с Паланиром хозяева справные, но и дочка учёная… Да вот они, идут уже! — к дому подходила Танисса в сопровождении двух Лесных Сестёр и двух магов, тащивших какой-то ларь.
* * *
— Хаолисль… — крестьянка потрясённо смотрела на узорные колечки с синими камешками в ушах дочери. — Не верится даже… Это что же, ей за купца теперь замуж? — она знала, что любой ниметарский юноша почитал за счастье жениться на девушке, отмеченной Лесными Сёстрами.
— Или даже за миретана, но разве что года через два! — засмеялась Манелисса. — Фенетль Навепа, это ханисетль Леренна, а это ханисет Виктор и ханисет Артур. Они с Симелана, по-нашему пока не говорят.
— Добрый день, фенетль! — поклонился один из магов. — Говорю. Очень плохо.
— Артур, мы будем переводить, — деловито подобралась Юля. — Нисси, пойдём покажу твою башенку. А вы подождите немного, вшестером там не развернуться!
Поднявшись по узкой винтовой лестнице, они вошли в небольшую комнатку с обшитыми стругаными досками стенами. Ничего лишнего — большой ларь с плоской крышкой, стол с полками, глиняный рукомойник с ведром. На север и на восток — окна, в юго-западном углу выпирал дымоход печки. Девочка потрогала рукой — тёплый!