Screenplay 6. Найденная
Шрифт:
– Вот как мы поступим. Скажи им, что это специальный сон, экспериментальный. Режиссёр спланировал его так, чтобы персонажи наконец обнаружили то, что они персонажи, скажи им, что это было просчитано наперёд и для общего блага. Да, ты всё намеренно запутала, но только чтобы посмотреть, что они станут делать, как будут себя проявлять. Скажи им, что теперь, когда всё стало ясно, ты даруешь им самостоятельность. Пусть они сами принимают решения, если хотят считать себя живыми и независимыми. С тобой-то они ничего не могут сделать, не так ли? Это ведь твой сон, и самое плохое, что с тобой в нём может случиться, – ты проснёшься. А ещё можешь пообещать им какой-нибудь бонус. Например, тот, чьи
– Ха-ха, – рассмеялась я невесело. – Я бы на их месте не гналась за таким сомнительным бонусом. Тут-то тоже совсем не сладко.
– Ну так им и объясни. Скажи, что они проекции твоего подсознания во сне и что ты ими думаешь, решаешь, как улучшить реальность, чтобы всем вам потом хорошо в ней жилось. Уж против этого они вряд ли что-то будут иметь, тем более что это правда.
Несмотря на всю кажущуюся абсурдность его слов, я нашла в них замечательный смысл. Да уж, бредовые проблемы требуют бредовых решений.
– А знаешь, похоже, это действительно правда. Охо-хо, бедные мои проекции, бедная я…
На следующий день у Алана был выходной, и, хотя мы и жили в соседних бунгало, на территории мы не пересеклись. Наверное, он ездил по каким-то своим делам.
За завтраком я мило поболтала с Самнангом, посмотрела фотографии его семьи в его дешёвом смартфоне, попросила привести в гости жену и дочку. Очень уж мне нравились эти милые кхмерские пупсы, любопытные, глазастые. А самым поразительным в них было то, что я никогда не слышала, чтобы они кричали. Совсем маленькие грудные, понятное дело, хныкали и пищали, если хотели есть или у них резались зубы, но дети старше года не капризничали совсем. Это всегда очень меня удивляло.
– Ну как? – спросил Алан, делая мне кофе на следующее утро.
– Это были очень странные две ночи, – сказала я задумчиво.
– И что тебе снилось?
– Даже не знаю, как сказать… Знаешь, у нас в России все эти психологические заморочки называют тараканами в голове.
– Тараканами? Интересно.
– А ещё есть один анекдот, не знаю, поймёшь ли ты, он тоже чисто русский.
– Давай рассказывай!
– В общем, мужика замучили тараканы, и друг ему советует: «Ты купи мелок „Машенька“, и всё хорошо будет». Мужик так и сделал. Через день друг приходит к мужику и спрашивает: «Ну, что, помогло?» – «Не знаю, вон в углу сидят, рисуют!»
Так и у меня. В первую ночь я сказала им всё так, как ты меня научил. Их это, конечно, очень озадачило, но они оставили меня в покое. А во вторую ночь я снова оказалась в этом месте, но не потому, что они, как обычно, насильно меня туда затащили, а потому что сама захотела посмотреть, чем они там занимаются. И знаешь, они действительно рисовали. Перед ними была эта карта, или схема, или что-то ещё, и они наносили на неё какие-то символы. Я спросила, что значат эти символы, и они объяснили, что это просто обозначения, графические изображения тех или иных понятий. Сказали, что собирают воедино всё, что им известно о сложившейся ситуации, хотят учесть все факторы. И самое интересное то, что они не ругались и не грызлись, как обычно, доказывая именно свою точку зрения, а выслушивали всех. Как будто наконец решили работать в команде.
– Как будто нашли общего врага и решили его одолеть! – воскликнул Алан с азартом.
– Какого это общего врага? – насторожилась я. – Меня, что ли?
– Ну а кого же ещё? Конечно, тебя.
– Они что, собрались меня прикончить?
– На всякий случай объясни им, – он заговорщицки понизил голос, – что если до этого дойдёт, то они сгинут вместе с тобой,
– Что-то я совсем запуталась, но ладно. Главное, что они меня больше не дёргают. И я наконец могу видеть те сны, которые хочу.
Проснувшись этим утром, я кинулась к своему дневнику сновидений, чтобы немедленно записать всё что видела. Впервые за долгое время мне приснился такой сон, который не хотелось забывать. Когда я ушла от этих людей, когда-то изводивших меня, но теперь притихших извергов, я снова оказалась в пустыне, и снова встретила его, и он снова забрал меня в свой удивительный мир.
Вчера полосатая планета была просто невероятно огромной. Видимо, двигаясь по своей эллиптической орбите, спутник, с которого я её наблюдала, подошёл к ней ближе, чем обычно. Помню, как опустилась в колышущуюся и будто живую траву, поражённая тем, что действительно рассуждаю о таких вещах. Даже во сне применяла свои познания в астрономии и известные мне законы космологии, законы движения небесных светил. Даже здесь мой разум не хотел оставить меня в покое, всё взвешивал и анализировал. Да и было ли всё это сном? Разве большое голубое существо, привалившееся к моей ноге, было сном? Или оглушающий грохот водопада? Или медленно ползущая по земле тень от ближнего спутника?
Я ведь знаю, что такое сон. Нечто мутное, размытое и непонятное, эфемерное, всё время меняющееся. И если это всё же было сном, как могли быть настолько реальными даже самые мелкие детали? Например, я помню, как вытащила из густой голубой шерсти запутавшуюся в ней веточку, а потом оказалось, что это не веточка, а какое-то живое существо. Оказавшись в моих руках, оно развернулось на ладони, растопырило вуальные крылья, построило мне милые рожицы и взлетело. Опустилось на ухо своему большому другу, из которого я его вытащила, изобразило нечто вроде танца и снова зарылось ему в шерсть.
– Они всегда вместе, – сказал тот, кто меня сюда привёл. – Голубой здоровяк любит щекотки, а этому малышу нравится, как пахнет его мех.
Неудивительно. Мне и самой нравилось. Обнимая большого пушистика, я чувствовала изысканный не то цветочный, не то фруктовый аромат, а зарываясь носом глубже, вспоминала о ягодной шарлотке.
Помню мышечную силу и деликатность большой светящейся кошки, с которой я кувыркалась на полянке. Мы катались в густой и мягкой траве, и она поддавалась, играючи позволяя мне одержать верх и прижать её лопатками к земле, но стоило мне издать победный клич, как она тут же подминала меня под своё мощное и удивительно приятное на ощупь тело, и мы снова катились вниз-вниз с уклона, и я хохотала, обвивая её руками и ногами, и она учила меня бороться, как своего подросшего котёнка. И мы кувыркались там с азартом и весельем, и она очень точно чувствовала меня, требуя от меня невозможного, ни разу не перейдя черту. Её гортанное урчание, большие мягкие лапы и грациозная гибкость превосходно запомнились мне. Проснувшись, я обнаружила, что поглаживаю соседнюю подушку, и очень расстроилась. Только что на её месте был тёплый пятнистый кошачий живот.
Глава 2
Я не давала Артёму достаточно общения, и он нашёл его за пределами наших владений. Почти каждое утро после завтрака он садился в свою машину и уезжал куда-то. Сначала ставил меня в известность куда и с кем собирается, но потом, устав от моих безразличных «угу», начал пропадать молча. Меня это устраивало. В его отсутствие я чувствовала себя более свободной и раскрепощённой, будто камера круглосуточной слежки выключалась. Мне хотелось, чтобы он вовсе не появлялся в отеле, но здесь был его дом и в нём он всё же проводил достаточно времени.