СД. Том 17
Шрифт:
Весь узор каналов и меридиан превратился в единый светящийся ствол мертвого дерева.
Хаджар не видел этого, но покров сине-белого тумана, по цвету напоминающего укрытый снегом лед, вдруг вспыхнул яркой звездой — далекой и холодной, но от того не менее могущественной и яркой.
– Защита! – закричал кто-то из фанатиков. Хаджар едва мог различить их голоса среди той ярости, что бушевала в его душе и той силы, что протекала сквозь Синий Клинок, оставляя на последнем едва заметные сколы. – Защита!
Вороны, как один, подняли мечи. Черно-алые энергии закружились вокруг них, формируя силуэты вороньих крыльев. Они накладывались друг на друга дважды, четырежды, десять раз и так, до тех пор, пока вокруг фигуры Генерала не закружилась дикая воронья стая. Поднимаясь торнадо до самых небес, она сияла алыми когтями и сверкала черными клювами.
Небо…
То темнело и опускалось. Оно превращалось в камень. В камень, внутри которого бушевала буря. Дикая северная буря. В ней кричали охотники, сквозь снега и бураны, отправившиеся за дичью. Ревом гремели разбуженные, могучие хищники.
Искрами горячих горнов молнии рассекали этот черная гранит, принося с собой удары северного ветра – быстрого и морозного. Леденящего не только тело, но и душу.
Птица Кецаль, распахнув синие крылья, взмыла из центра вороньего вихря. Её клич, становясь все глубже и глубже, уже мало чем напоминал птичий. Он превратился в гром северной бури. Во всю её ярость и мощь.
Расправив крылья, где яростные драконы оскалили пасть и обнажили когти, она обрушилась на Воронов. Их техники обращались в прах, а тела тех, кому не посчастливилось попасть под удар, попросту исчезали, не оставляя за собой ни доспехов, ни оружия, ни кристаллизованных ядер адептов.
— Артефакты… — едва слышно, сквозь грохот и гнев бури прозвучал командный голос.
К вороньему вихрю добавились самые разнообразные силуэты и очертания. Огромные руки, укрывшие кувшином нескольких Воронов – непробиваемый щит, растянувшийся над головами. Шелковая пелена, вышитая рунами и узорами. Сотня копий, поставленных друг к другу настолько тесно, что формировали стену. Стены… из золота, серебра, нефрита и самых разных волшебных материалов.
Десятки защитных артефактов и лучшие защитные техники, порожденные потомками Черного Генерала и все это – чтобы остановить одну единственную технику, в которой объединились энергии, мистерии, терна и два волшебных Слова.
Древних Слова. Родственных друг другу Слова.
Птица Кецаль разбилась о выставленную перед ней преграду и, поднимая зимнюю вьюгу, тысячью перьев-мечей разлетелась на расстояние в тысячи и тысячи километров.
Люди, которые видели небо в тот вечер, сочли, что им посчастливилось увидеть самый причудливый звездопад.
— Контрат…
Слова командира Воронов захлебнулись. Генерал, только что использовавший против них чудовищную технику, исчез. Он только что стоял в центре изрядно поредевшего круга, а в следующее мгновение его там уже не оказалось.
Белоснежно-синий покров тумана, ставший ему плащом, оставил за собой едва заметный призрачный след, а сам Безумный Генерал уже переместился к вражескому офицеру. Закованному в латную броню воину, держащему перед собой осадный щит и короткий, тяжелый клинок.
Ударом левого кулака, Генерал разбил перед собой окутанную энергиями и техниками преграду. Ударная волна расширяясь невидимой сферой отбросила в сторону фанатиков, а сам офицер с недоумением смотрел на свою сломанную руку.
Что за чудовище они встретили, раз оно было способно голой рукой разбить Императорский артефакт, укрепленный Божественной техникой и терной.
В следующее мгновение офицер не думал уже ни о чем. Та самая рука, что разбила его щит и раздробила кости, подняла его за горло над землей и дикий рык оглушил его и на мгновение лишил сознания.
Когда офицер очнулся, то увидел прекрасный и столь же опасный синий клинок, в рунах и узорах парящей сквозь облака птицы. Острие меча застыло в дюйме от его сердца.
Генерал, смотря в глаза фанатику, внезапно осознал, почему его узник и его вечный противник внезапно решил помочь. Перед внутренним взором воина пронеслись сцены прошлого. Как когда-то давно, еще будучи юнцом, он сражался с одной из Воронов в таверне в Даанатане.
Когда его клинок — Хищный Клинок, оборвал жизнь той женщины, то впитал в себя осколок души Черного Генерала, запертого в фанатике.
Да, это сделало сильнее и меч и самого Хаджара, но слишком высокой ценой. Ибо одновременно с этим сильнее стал и его узник.
Тридцать Воронов… если он позволить своему мечу столь вожделенным им пир, то кто знает, насколько станет могущественнее Враг и к чему это приведет.
– Хороший план, — только и произнес Генерал.
Его меч вспыхнул светом терны и поток секущего, холодного ветра разбросал по небу крупные рубины. Фонтан крови прыснул из рассеченного надвое тела офицера Воронов, так и не успевшего даже меча поднять, чтобы защититься от удара.
Но битва продолжалась.
Генерал ощутил, как что-то нацелилось ему в спину. Что-то убийственное.
Чужой меч, укрепленный техникой и терной, ударил от плеча до пояса, но рассек лишь синий туман и не более того. Сам же фанатик уже падал на землю. Его глаза закатились, а с губ падала вязкая, пузыристая пена. Его шея изогнулась под неестественным углом, а локоть Генерала, одним ударом отправивший Небесного Императора на тот свет, уже отбивал в этот момент удар чужого клинка.
Почти голый локоть, защищенный лишь доспехами, смог не просто отбить технику и клинок, но расколоть последний, что дало возможность генералу сделать очередной взмах мечом.
Вновь поток ветра, внутри которого расправила крылья птица Кецаль, сорвался с лезвия меча и, рассекая пространство, отправил к праотцам еще нескольких воинов.
Битва кипела. Фанатики пытались хотя бы коснуться своего противника, и им это удавалось. Увы – каждый раз это становилось последним, что им и вовсе удавалось сделать в этой жизни.
Генерал стоял на месте. Он почти не двигался. Ему было не зачем. Удары, сыпавшиеся на него, отлетали и разбивались, как дерево разлетается в щепы, когда вырвавший его из почвы вихрь обрушивает на обледенелый, горный пик.