Сдаётся кладбище
Шрифт:
А что мы слышали о покойной жене Фреда Мэннинга? Только то, что она утонула после взрыва котла на старом речном пароходе. Тело, очевидно, так и не нашли.
Но что происходит на открытых пароходах, когда взрывается котел? Что заставляет их тонуть? Пожар. Теперь предположим, что жена Мэннинга не умерла? Что пожар…
На следующий день наша юная Джин подала мне идею. Ее отец собирался повидать пластического хирурга. Она думала, что операция изменит его внешность после побега. Но, как я вам говорил, это невозможно. Никто, даже Фергюсон в Эдинбурге или Рихтер в Вене,
Кроме того, Мэннингу пришлось бы лежать после операции, и полиция наверняка добралась бы до него.
Нет, нет, нет! Все это не соответствовало действительности. Но что может сделать пластическая хирургия, если человек сильно обгорел…
Джин выпрямилась:
— Так вот почему вы сказали мне, что я ничего не выдала?
— Угу.
— И вот почему вы были готовы держать пари, что папа даже близко не подойдет к пластическому хирургу и у полиции не будет ни одного шанса?
— Конечно, куколка. Если бы такое произошло, все было бы кончено. Но вы подали мне настоящую идею, когда появились вечером на кладбище, и я пытался помешать вам увидеть вашего отца, лежащего на могильном холмике.
— Я ничего вам не говорила!
— Разве? Вы сказали, что следовали за ним, когда он «ходил в то место, где разыскивают людей». Разыскивают людей! Это могло означать только крупную частную фирму вроде «Персьют», количество неудач которой размером с булавочную головку. Предположим, Мэннинг чувствовал, что его жена не умерла, и пытался разыскать ее. И предположим, несколько месяцев назад ее удалось найти. — Г. М. тряхнул головой. — Конечно, все это были только догадки. Но я должен был рискнуть!
— И вы оказались правы, — со слабой улыбкой отозвалась Айрин Стэнли. — Что касается случившегося со мной… Нет, пожалуйста!
Все заговорили одновременно. Айрин Стэнли опустила глаза, с которых успела тайком удалить следы слез, потом подняла их снова.
— Пожалуйста, думайте обо мне как о посторонней! — взмолилась она. — Я пытаюсь думать так же о вас. Иначе нам будет нелегко. Можете это сделать?
— Я, пожалуй, могу, — пробормотала Кристал, — хотя сочувствую тебе всем сердцем.
— Когда Фред и я поженились… — Айрин Стэнли ни разу не использовала слова «ваш отец», — мне было только восемнадцать. И когда произошел взрыв, я была еще очень молодой и, вероятно, глупой. Мне обожгло всю левую сторону лица…
Быстро сунув руку между подушками дивана, она достала ручное зеркало, поднесла его к правой стороне лица, куда падал свет, и так же быстро спрятала назад. Сай догадался, что зеркало всегда было рядом.
— Я не возражаю обсуждать происшедшее, — продолжала женщина, — так как это было очень давно. Но когда меня вытащили из воды и отправили в больницу, я приняла решение…
— Ты не должна рассказывать нам… — вскрикнула Джин.
— Прошу тебя, Джин.
— Извини. — Джин опустила голову.
Женщина, так похожая на Кристал, но чей характер с годами приобрел мягкость, не свойственную старшей дочери, снова заколебалась.
— Я думала, мужчины ценят только… физическую привлекательность. Возможно, это правда. Мне казалось, я буду внушать Фреду ужас. Я не могла бы этого вынести! — Ее голос дрогнул, но она сдерживала эмоции. — Поэтому я поступила так, как поступали до меня другие женщины, — позволила считать, будто я утонула. — Айрин Стэнли приподняла плечи и посмотрела на диван, показав изящную линию шеи и темно-каштановые волосы. — С годами я поняла, что вела себя глупо и даже жестоко. Но я бы сделала это снова. Не стану утомлять вас подробностями прожитых лет. Мне приходилось работать, но не на людях, я старалась, чтобы никто не видел мое лицо. Я шила, стирала, снова занялась живописью и — спустя долгое время — добилась кое-каких успехов. — Она поднялась с дивана, как хозяйка на вечеринке с коктейлями. — Осталось немного.
— Осталось очень много, — возразила Кристал. — Но пожалуйста, не расстраивайся.
Женщина спокойно посмотрела на дочь, которая была чуть ниже ее.
— Я приехала в Нью-Йорк три года назад. Несколько моих картин выставили в галереях. Но я была и оставалась рекламной художницей, хотя не осмеливалась просить работу в агентстве из-за… — Она коснулась левой щеки. — Я рекламная художница и потому могу арендовать эту студию. Вам она нравится?
Все ухватились за возможность переменить тему. Они знали, что это всего лишь минутная передышка, что дьявол никуда не делся, но пытались заслониться от него.
Сай отметил скромный вид студии: белые стены, бетон внизу. Часть комнаты от потолка до пола была задрапирована серым бархатом. На полу — мягкий и темный ковер. Занавесь с одной стороны слегка покачивалась, подсказывая, что служит перегородкой с соседней комнатой.
Повсюду были материалы для живописи маслом и акварелью. У одной из стен Сай увидел стопку холстов. Возле мольберта стоял табурет для натурщицы, а рядом лежало фотооборудование для съемок рекламы. Они находились в центре Нью-Йорка, но здесь можно было ощущать себя в космосе.
— И ты действительно живешь здесь? — спросил Боб.
Айрин Стэнли засмеялась:
— Официально — нет. Ради бога, не пытайся раздобыть тут квартиру. Их не существует. Но… — она кивнула в сторону бархатной перегородки, — там у меня кровать, телефон на имя «Студии Стэнли» и примитивные умывальные принадлежности. Если я хочу заночевать здесь, это никого не беспокоит.
— А как насчет еды?
— Готовить тут не позволяют — это против правил. Но первые пять месяцев мне было так спокойно! Я могла спускаться в кафе, прикрыв щеку вуалью, и никто ничего не замечал.
— Но неужели ты раньше не думала о пластической операции? — воскликнула Джин.
— Сначала я не могла ее себе позволить. А потом мне казалось, что шрамы слишком старые для хирургии.
Вопрос Джин, заданный из благих побуждений, прозвучал бестактно.
— И, находясь вдали от нас, ты никогда не скучала… — Она не договорила.
Айрин Стэнли поправляла один из холстов у левой стены — венецианскую жанровую сцену XVI века. Ее изящная фигура выпрямилась на фоне серого бархата.
— Да! — произнесла она сдавленным голосом. — Очень скучала!