Сдайся мне
Шрифт:
— Что собираюсь, трусишка?
Очерчиваю выемку позвоночника на спине. Задерживаюсь на пояснице. Меня самого дико штырит от того, как эта фея порока дрожит.
— В-взять… — Динь находит альтернативу, а я усмехаюсь, потому что чего-то подобного и ожидал от нее.
— Сама как думаешь?
Одной рукой я продолжаю удерживать Диану, обнимая за талию, а костяшками второй очерчиваю снизу небольшое полушарие ее аккуратной груди. Задеваю сосок, наклоняюсь и щелкаю по нему языком, пока малышка
Хотел бы я позволить себе больше.
Но это же Динь.
Девочка, которая в первую нашу встречу была в странной розовой плюшевой пижаме с ушами. Глупышка, которая пару лет назад вспыхивала от невинного чмока в щеку.
Ей бы мальчика-ровесника, таскающего цветочки.
А не меня со стояком наперевес.
— Я не знаю. Не уверена.
— Мне нужны от тебя стоны, Динь-Динь, громкие и качественные. Чтобы те мужики за дверью услышали их, не напрягаясь. Справишься, а?
Притворно вздыхаю, когда она ладонями скрывает от меня нежно-розовые соски. Все, закончилась малина, Диана опомнилась наконец-то и решила, что хорошие девочки грудь кому попало не показывают.
— Зачем это? — Диана сводит брови к вздернутому носику и смотрит на меня так, будто уже готова вызывать психиатра.
— Надо. Знаешь такое слово? Обещаю, что после этого выпущу тебя из парилки без серьезных потерь и отвезу домой, — глажу ее выгнутую спинку. — И даже деньжат тебе подкину на какую-нибудь сумочку. Соглашайся, сделка более чем выгодная.
— Не нужны мне твои деньги, — надувается шариком, и без того пухлые губы становятся еще больше. Соблазнительнее.
Вот бы эти губы…
Опять по кривой дорожке начал думать, надо возвращаться на правильную.
— Чем мои деньги тебе не угодили? А если бы тебе предложил заплатить…да хоть тот же Гоша? Взяла бы?
— Хватит, пожалуйста. Мне неприятно все это слышать…
— Какие мы нежные. Так что, ангелочек, сама справишься или тебе помочь?
— Подожди, дай мне хотя бы собраться. Я не уверена, что у меня получится.
— А ты постарайся, принцесса. Эти руки, — демонстрирую ей свои крупные ладони. — Не для скуки. Если не хочешь, чтобы я пустил их в дело, напряги свой голосок.
Первым делом Диана зажмуривается. Опять начинает мучить свои губы укусами, и я хватаюсь за скамейку, чтобы не трогать ее раньше времени.
Она стонет очень тихо. Но этого хватает, чтобы мой член снова дернулся и решил попытаться прорвать трусы. Все же хорошо, что я намотал полотенце прямо на них, иначе сейчас ситуация была бы патовой.
А нам такого не надо.
— Ну как? — распахивает свои глаза и смущенно спрашивает.
По мне так отлично, но вот Дюжев и Ко этот жалобный всхлип вряд ли расслышали.
— Никуда не годится, — притискиваю Диану к
Эй, там, наверху? Я пытаюсь быть приличным, и вот именно в этот момент мне пиздец как нужна помощь хоть каких-нибудь идолов.
— Готова, Динь-Динь? — шепчу ей в губы и тут же языком скольжу по нижней.
Зарываюсь во влажные распущенные волосы пальцами, массирую затылок в надежде, что Диана из тех девочек, которые млеют, стоит их погладить по шерстке.
Опускаюсь поцелуями к ее шейке, заставляю немного откинуть голову, чтобы было удобнее чередовать поцелуи с укусами. Всасываю кожу на том месте, где под ней грохочет пульсирующая жилка.
Впиваюсь зубами в нее, как вампир, и именно в этот момент извивающийся в моих руках дьяволенок перестает себя сдерживать.
Диана стонет так, что я хочу записать это на диктофон. Никакое порно к черту не нужно будет, просто поставить на повтор запись и представить, что так она отзывается подо мной.
Ее ногти бороздят по моим плечам. Они коротенькие, но царапины все равно жжет.
Я снова и снова набрасываюсь на ее шею, вылизываю оставленные мной же следы на светлой коже и увеличиваю их количество. Диана такая горячая и послушная, отзывчивое сладкое перышко.
Мне хочется сжать пальцы покрепче на девичьих бедрах, приподнять ее, спустив свои трусы, и одним резким движением ворваться в жар узкого лона.
— Вот так, малыш, — поощряю ее хныканье, мну аккуратную попку, вбирая твердый сосок в рот. — Можно еще громче.
Смыкаю зубы на зефирной вершинке и немного трогаю Динь между ног.
Провожу по раскрывшимся лепесткам всего одним пальцем, но этого достаточно, чтобы убедиться в ее готовности. Она насквозь мокрая, потекла от одного только петтинга, пока неосознанно терлась о мой стояк.
— Хва-а-атит!.. — вскрикивает, когда подушечкой пальца я надавливаю на тугой бугорок.
— Да, зефирка, ты отлично справляешься с поставленной задачей.
— Перестань… — раскрасневшаяся красотка пытается съехать с моих пальцев, но я заставляю ее замереть, вновь дразня зубами набухший сосок.
Как я могу перестать, когда я еще никогда в своей жизни не хотел настолько ворваться внутрь податливого тела?
У меня было много самых разных женщин. В конце концов мы с Костровым еще будучи подростками смекнули, что с нашей внешностью склеить понравившуюся девочку не составляет труда.
Они обычно всегда были старше, лет в восемнадцать, например, мы зажигали с тридцатилетними оторвами в самом соку. Такие малышки уже успели изучить свое тело и всегда знали, чего именно хотят от мужика.