Шрифт:
Всю ночь капли дождя стучали по крыше. Шум мешал спать, и утром, открыв глаза, Пард не чувствовал себя отдохнувшим.
Стрелок с трудом оторвал голову от подушки. Комнату заливал болезненный серый свет. Он проникал в спальню через неплотно задёрнутые жёлтые занавеси и обволакивал стены и мебель унылой дымкой. Судя по всему, за окном начинался пасмурный ноябрьский день. Впрочем, чтобы понять это, необязательно было смотреть на улицу. Достаточно было прислушаться к ощущениям в теле: как всегда, на ненастье болели старые раны.
Пард поморщился: вставать не хотелось. Он глянул на противоположный край постели.
Сильнее всего беспокоил шрам на плече, оставленный клинком Роксаны. Пард невольно вспомнил эту несчастную девушку. Где теперь её душа? Она была одним из немногих врагов, кого ему было жаль. От нахлынувших воспоминаний стрелка передёрнуло. Он постарался выкинуть Роксану из головы и стал заставлять себя думать о чём-нибудь хорошем. Однако не получалось…
Вдруг в спальню впорхнула Июния – красивая, свежая, как апрельская роса, и с лучезарной улыбкой. Короткое синее платье, которое эльфийка носила дома, открывало взору стройные ноги.
– А я шла тебя будить, – сказала Июния, увидев, что Пард проснулся. – Завтрак на столе. И вообще, мне без тебя скучно.
– Я плохо спал, – пожаловался стрелок, ничего не ответив на приглашение завтракать.
Эльфийка бегло оглядела его и всё поняла.
– Болит?
– Да.
Июния присела на край кровати. Она знала, что в плохую погоду Пард всегда страдает душой и телом. Войны, в которых участвовал стрелок, не прошли для его здоровья бесследно. Эльфийка обычно использовала в качестве лекарства себя, но сейчас этого явно было бы недостаточно.
– Тебе нужен компресс и успокаивающий нервы отвар, – сказала Июния.
Не тратя времени даром, она сразу же отправилась на кухню, чтобы приготовить снадобья.
Пард вначале хотел проворчать, что ни в чём не нуждается, однако потом подумал, что компресс – это не так уж плохо. Стрелок решил отнестись к своему состоянию философски и позволить Июнии позаботиться о себе.
Ждать пришлось недолго. Примерно через пятнадцать минут эльфийка вернулась в спальню, неся в руках дымящуюся кружку с горячим отваром и маленький тазик, в котором лежали бинты. В комнате сразу запахло целебными травами. Какими именно – Пард понятия не имел. Он ничего не понимал в медицинских растениях. Июния же, напротив, разбиралась в них очень хорошо, и потому ей можно было безбоязненно довериться.
Она ловко наложила компрессы на больные места, после чего напоила Парда отваром. Напиток оказался горячим и довольно вкусным – в меру сладким, с острыми нотками. Стрелок почувствовал, как внутри тела распространяется тепло. Затем пришло приятное расслабление.
– Теперь сможешь ещё поспать, – сказала эльфийка, забрав у него кружку.
– Не знаю, хочу ли, – проговорил Пард.
Целебные травы снизили боль, но сонливости стрелок пока не чувствовал.
– Скоро подействует, – пообещала Июния.
Пард откинулся на подушку, однако дрёма так и не приходила. Напротив, понемногу возвращались силы. Даже захотелось наконец подняться с кровати.
–
– Ну уж нет, – сказала эльфийка, – сегодня я тебя из дома точно не выпущу.
– Жаль, – промолвил стрелок. – Рыжебрад обидится. Да и нам с тобой рыба пригодилась бы к ужину…
– Обойдёмся без рыбы, – твёрдо сказала Июния, – а твой приятель переживёт.
Пард не стал спорить. Возможно, действительно, следовало провести этот день в постели. А на рыбалку с Рыжебрадом сходить как-нибудь в другой раз.
– Кстати, – вдруг проговорила эльфийка, – всё хотела узнать: как вы с ним познакомились? Ты никогда не рассказывал.
– С Рыжебрадом? – переспросил стрелок.
Июния кивнула.
Пард задумался. Это случилось давным-давно.
– Ну как познакомились… – начал вспоминать он. – Шла Вторая Северная война…
***
В штабе был переполох. Офицеры не спали несколько суток. Измотанные и злые, они зарылись в утыканные флажками карты. Бесконечно сыпались донесения с мест сражений. Фельдъегеря сновали в дверях, сбивая с ног друг друга. В общей суете никто ничего не понимал. И тем не менее работа кипела.
Такая картина открылась моему взору, когда с трескучего мороза я зашёл в душное помещение, где располагался штаб. Мне предстояло стать его временным руководителем, потому что прежний начальник слёг с воспалением лёгких. Зима в том году выдалась на редкость холодная, и, видимо, старик простудился.
С тяжёлым сердцем принял я это назначение. Во-первых, потому, что не хотел бросать своих стрелков, командовать которыми, на мой взгляд, у меня получалось гораздо лучше, чем копаться в бумажках. А во-вторых, я просто боялся брать на себя ответственность за исход войны, который на тот момент был совершенно неясен. Однако моим мнением не интересовались. Князь принял решение перевести меня на новую должность, и мне не оставалось ничего другого, как подчиниться и приступить к исполнению обязанностей.
Я начал с того, что приказал затопить печь в маленькой каморке, которая была выделена под мой кабинет. Целый день никто не удосуживался разжечь там огонь: кабинет пустовал, а забот и без того хватало. Дубняк был такой, что зуб на зуб не попадал. Окна в комнатке оледенели, стол покрылся хрустящей изморозью. Как на улице, изо рта шёл пар.
Через пару минут пришёл коренастый, неповоротливый денщик. Покряхтев, он начал возиться с дровами. Заложив их в топку, парень чиркнул огнивом, и в каморке тотчас приятно запахло дымком. Поленья взялись робким оранжевым пламенем. Оно понемногу разгоралось, нагревая в помещении воздух, но совсем не так быстро, как мне хотелось.
Не снимая шубы из волка, я сел на холодный стул и сразу начал читать доклады командиров подразделений. Оптимизма, впрочем, мне это не добавило. Ситуация складывалась непростая, а если сказать прямо – тяжёлая. Я быстро понял, что подготовка к войне была проведена крайне плохо. У меня и ранее закрадывались мысли на этот счёт, но теперь, когда на руках была полная картина, сомнений не оставалось.
Бросив бумаги, я откинулся на спинку стула. Мне уже было наплевать, что она холодная. Я видел, что мы терпим поражение. И знал, что должен был с этим что-то сделать. Но что?..