Сдохни, но сделай
Шрифт:
– Изготавливают!? – возмутилась Таня: - То есть для тебя они не люди уже? Поэтому ты так легко вчера расстреливал их из пулеметов? Поэтому без раздумий всадил пулю пришедшему к костру агенту? Что ты за человек вообще? Чем ты лучше Чужих? – Таня раскраснелась и, глядя обвиняющим взглядом на Пашку, замерла, ожидая ответа.
Пашка смотрел на удивительно красивые глаза, пылающие щеки и раздувающиеся в гневе ноздри. И вдруг засмеялся звонким переходящим в натужный кашель смехом.
– Крыша уехала, - заключил наблюдающий за сценой Зипка.
– Нет, Таня, - перестал кашлять Пашка и серьезно посмотрел на нее: - Ни хрена мне не
Пашка резко поднялся, резко дошагал до танка, залез в ящик и достал оттуда рюкзак. Швырнул его к костру.
– Изучайте! – бросил он оторопевшему экипажу, со смешанными чувствами наблюдавшему за его действиями. Кристина подтянула к себе рюкзак, открыла и вытащила оттуда пачку листов. Перебрала их один за другим и молча, вдруг задрожавшей рукой, передала их Тане и Зипке.
– Пиздец, - заключил Зипка, изучив бумаги.
– Не то слово, - подтвердил Пашка, усевшийся на носу танка.
– Поэтому ты и не дал ему договорить? – спросила Таня тихим, потерявшим весь напор и злость голосом. В её глазах стояли непрошеные слезы. Пашка молча кивнул.
– И что нам теперь делать? – спросила Кристина.
– Я не знаю, - мрачно ответил Пашка: - Это.… Это не то, в чем я силен. – Он опустил голову, не зная, что еще ответить экипажу. Ему было не по себе.
– Прости, пожалуйста, - Таня поднялась на ноги, не обращая внимания на свалившийся с плеч спальник и холод, радостно устремившийся к почти обнаженному телу. Она сделала несколько шагов вперед, подходя ближе в Пашке. Осторожно взяла его за руку.
– Одевайся, и марш к костру греться, - скомандовала она тихим ласковым голосом, решительно сдергивая его с танка. Не ожидавший подобного командир, едва успев недоуменно мяукнуть, свалился с танка. Прямиком на не озаботившуюся расчетами траектории его приземления Таню. Пашка, как сидел, так и свалился на неё, вбивая во влажную грязную землю молодое девичье тело.
У Кристины от удивления едва не выпала челюсть. Зипка закрыл лицо руками не в силах смотреть на этот театр абсурда.
– Может, хотя бы в кустики отойдете? – наконец обрела дар речи Кристина. И толкнула в плечо беззвучно ржущего Зипку. Пашка скатился вбок с Тани и уселся на земле, невозмутимо разглядывая лежащую рядом девушку. Таня почувствовала, что опять краснеет, а спина леденеет. Подскочила с земли и, как подстреленная вездесущими индейцами лошадь, ухромала за танк, подальше от глаз и неминуемых насмешек, Но не в силах сбежать от себя.
– Меня заразили, - пробормотала она, прислушиваясь к себе в поисках признаков инфекции. Особой танкисткой инфекции, главным носителем которой являлся их командир – Пашка. – Точно, заразили, - подтвердила она, обнаружив у себя желание пойти и кому-то набить лицо. Чужим, или гнусно ухмыляющейся Кристинке. Ещё одним признаком она посчитала свое импульсивное желание обнять и пожалеть Пашку, так одиноко сидящего на танке, всего покрытого пупырышками гусиной кожи и черными уставшими глазами, выглядевшими довольно пугающе на бледном лице с синими губами.
– Сама-то не лучше выглядишь, - заметил ей внутренний голос, сегодня почему-то звучавший голосом всё той же Кристины. Таня осмотрела себя, обнаружила, что она вся грязная, полуголая и больная. И вообще….
Решительно послав всех подальше, Таня, стиснув зубы, залезла на танк, достала свой рюкзак и пятилитровую бутылку воды. Метнув хмурый взгляд по округе, она убедилась, что никакой мерзкий Пашка за ней не подглядывает, и сняла последние предметы одежды, отделявшие её от дикарей Папуа и Новой Гвинеи (интересно, выжили они в результате Вторжения или нет). Намочила водой вытащенное из рюкзака полотенце и принялась сдирать с себя засохшую и свежую грязь. Вода кончалась быстро. Гораздо быстрее, чем грязь на её теле. Последние капли воды, вылитые на грязно-бурое полотенце, расплывшиеся по всему телу толком не смытые разводы и попавшие на лицо засаленные слипшиеся волосы замкнули в голове какой-то неведомый до сих пор тумблер. Издав дикий яростный вопль, Таня рванула к берегу болота, движимая лишь одной бьющейся в голове мыслью – она грязная. И плевать, что замершая в мёртвой неподвижности стылая вода болота по своему содержимому ничуть не лучше, а то и гораздо хуже, чем прилипшая к её телу грязь.
Сильные руки перехватили её в двух шагах от желанной воды. Твердое плечо рванулось навстречу её лицу. Уткнувшись в него, Таня замерла в объятиях недвижимо вставшего на её пути Пашки, сотрясаясь от беззвучного плача. На плечи легло что-то мягкое и теплое, закрывая от всего мира в уютный кокон. Таня подняла голову и взглянула в Пашкины глаза, смотревшие на нее с непонятным неопределяемым выражением. Высвободилась из его рук, обернулась к замершей позади Кристине. В её глазах стояло такое же непонятное выражение смеси удивления, нежности и чего-то ещё.
– Спасибо, - всхлипнула Таня, плотнее закутываясь в наброшенный ей на плечи расстегнутый спальный мешок.
Кристина обняла Таню за плечи и повела обратно к костру. На ходу она обернулась на так и стоявшего на берегу Пашку и показала ему язык. Тот еле заметно благодарно кивнул, явно озадаченный какими-то мыслями. Доставленная и усаженная возле костра Таня затихла, машинально сжимая в руках протянутую Зипкой кружку с чуть остывшим кофе, а Кристина решительно вернулась на берег болота и, уперев в чумазые бока такие же чумазые руки, решительно заявила: - Если мы через полчаса не окажемся на берегу водоема с чистой водой, то я за себя не отвечаю. – Пашка в ответ молча кивнул. Девушка развернулась и пошла собирать вещи, отгоняя вновь заполняющие голову тревожные мысли. Всё потом. Сначала – базовые потребности. А думать будем потом, когда не будет безумно чесаться покусанная озверевшими комарами задница, которой и так уже досталось. Синяк-то, и правда, знатный умудрилась заработать.
– Не понимаю я вас, - сообщил ей Зипка, меланхолично собирающий взбудоражившие экипаж листы бумаги. По молчаливому согласию, обсуждение отложили. Он запихал их обратно в рюкзак шпиона, заодно оценив и прочее содержимое рюкзака. Ничего особенного. Одинокая банка тушенки, бутылка воды. Нож и спички. Безликое содержимое ничего не говорящее о владельце рюкзака.
– Что опять? – проворчала Кристина, с отвращением разглядывая зажатые в руке полусырые покрытые коркой грязи и прилипшей травой штаны. От одного взгляда всё тело принялось чесаться. Ну, уж нет. Это она ни за что не наденет. Она бы и остальное сняла, по примеру Тани, но не стоит.