Сдвиг времени по-марсиански (сборник)
Шрифт:
Но это не вернет Манфреда в его собственную культуру. Более того, это может настолько отдалить его от людей, что он вообще никогда не вернется к ним.
И, подумав об этом, Джек решил, что приземляться не стоит.
— И что, эти типы где-нибудь работают? — поинтересовался Лео. — Ну, марсиане?
— Говорят, некоторых удалось приручить, — ответил Джек. — Но большинство продолжает влачить то же существование, охотясь и собирая плоды. Они даже не достигли стадии оседлого земледелия.
Джек посадил вертолет в каньоне Генри Уоллеса, и все трое вышли на каменистую запекшуюся поверхность. Манфред получил бумагу и карандаши, а Джек с Лео отправились искать подходящее место для столбика.
Место было выбрано в ложбине, куда Джек и вколотил опознавательный знак. Лео, раздраженно хмурясь, нетерпеливо обходил окрестности, осматривая груды камней и редкую растительность. Похоже, эта безлюдная местность не доставляла ему никакого удовольствия; впрочем, он ничего не говорил и, когда Джек обратил его внимание, вежливо рассмотрел окаменевшие ископаемые.
Они сфотографировали столб и близлежащую местность, после чего, покончив с делами, вернулись к вертолету. Манфред сидел на земле и сосредоточенно рисовал. Полное безлюдье ничуть не тревожило его. Поглощенный своим занятием, он и на них не обратил никакого внимания. Время от времени мальчик смотрел по сторонам, но взгляд его не останавливался на Лео и Джеке и, ничего не отражая, скользил мимо.
«Что он рисует?» — заинтересовался Джек и обошел мальчика со спины, чтобы взглянуть.
Манфред, то и дело поднимая голову и оглядывая окрестности невидящим взглядом, изображал длинное плоское здание.
— Ты только взгляни, папа, — выговорил Джек, пытаясь говорить как можно спокойнее и сдержаннее.
Пристроившись за спиной Манфреда, они оба впились в лист бумаги, на котором все более отчетливо проступали силуэты зданий.
«Ошибки быть не может — решил Джек. — Мальчик рисует дома, которые здесь построят. Он изображает пейзаж будущего, невидимый нам».
— Интересно, не видел ли он фотографию, которую я тебе показывал? — спросил Лео. — Тип здания такой же, как на рисунке.
— Возможно, — откликнулся Джек. Хоть какое-то более или менее правдоподобное объяснение: мальчик подслушал их разговор, взглянул на фотографию, и это его вдохновило. Но на фотографии здания были сняты сверху, а рисунок показывал их в совершенно иной перспективе — Манфред изобразил их так, как они были бы видны с земли. «Как раз оттуда, где мы стоим сейчас», — отметил про себя Джек.
— Не удивлюсь, если эта ваша временная теория окажется верной, — заметил Лео и взглянул на часы. — Кстати о времени, я бы сказал…
— Да, — задумчиво согласился Джек, — пора обратно.
На рисунке Манфреда он заметил и еще кое-что. Интересно, обратил ли на это внимание отец? Огромные многоквартирные строения зловеще расползались во все стороны прямо у них на глазах. Пока они смотрели, на рисунке появились завершающие детали, от которых у Лео глаза полезли на лоб, он засопел и испуганно взглянул на сына.
Строения выглядели старыми и обветшавшими. Фундаменты прорезали огромные трещины, тянувшиеся вверх. Окна были разбиты. А вокруг все заросло высокими сорняками. На рисунке были изображены руины, от которых веяло отчаянием и непоколебимой вечной безысходностью.
— Джек, он рисует трущобы! — воскликнул Лео.
И действительно, это были разлагающиеся трущобы. Здания, простоявшие не одно десятилетие, миновавшие пору своего расцвета и пришедшие в запустение.
— Гадл, — произнес Манфред, указывая на только что нарисованную им трещину. Рука его заскользила по сорнякам, разбитым окнам, и снова из него вырвалось то же слово: — Гада.
Он поднял глаза и уставился на испуганно улыбающихся мужчин.
— Что это значит, Манфред? — спросил Джек.
Ответа не последовало, мальчик вернулся к своему рисунку. И по мере того, как он рисовал, здания у них на глазах становились все старее и старее, количество руин увеличивалось с каждым мгновением.
— Пошли — хрипло произнес Лео.
Джек забрал у мальчика бумагу и карандаши и поднял его на ноги. Все трое снова залезли в вертолет.
— Взгляни-ка, Джек, — произнес Лео, внимательно рассматривая рисунок. — Что это здесь написано над входом?
Кривыми буквами Манфред вывел: AM-WEB.
— Наверное, название здания, — предположил Лео.
— Да, — узнав сокращение, ответил Джек, — это начальные буквы кооперативного лозунга «Alle Menshen werden Briider» — «Все люди станут братьями».
Манфред снова взял карандаши. Под пристальным наблюдением мужчин он рисовал теперь что-то на самом верху. Темных птиц. Огромных, сумрачных и зловещих.
В одном из разбитых окон Манфред изобразил чье-то лицо с разинутым в ужасе ртом. Кто-то безнадежно выглядывал из здания, словно из ловушки.
— М-да, — проговорил Лео. — Интересно. Ну и зачем ему это понадобилось? — с мрачной брезгливостью поинтересовался он. — Не сказал бы, что картина жизнеутверждающая; почему бы не нарисовать их новыми, чистыми, с играющими вокруг детьми и домашними животными, с довольными людьми?
— Вероятно, он рисует то, что видит, — ответил Джек.
— Ну если он видит такое, значит, он болен, — возразил Лео. — На свете существует столько ярких прекрасных вещей, почему же ему больше нравится видеть это?
— Возможно, у него нет выбора, — предположил Джек. — Гадл, — вспомнил он, — может, это означает время? Ту силу, которая выражает для него разрушение, тлен, упадок и, наконец, смерть? Силу, действующую везде и во всем во Вселенной.
И больше он ничего не видит?
«Если так, то неудивительно, что он страдает аутизмом, — подумал Джек, — неудивительно, что он не может общаться с нами. Такое выборочное восприятие лишает его полноты ощущения времени. Потому что время приносит и новое, оно содержит в себе процессы созревания и роста. А Манфред, вероятно, не воспринимает этот аспект времени.