Сдвиг времени по-марсиански
Шрифт:
Энн Эстергази кивнула, но настроение у нее не улучшилось.
– Этот парень, – продолжила она. – Стайнер…
– Стайнер! – уставился на нее Арни. – Норберт Стайнер, делец черного рынка?
– Он продавал диетические продукты.
– Так вот это кто! – Арни был поражен. – О нет, только не Стайнер.
Господи, все свои товары он получал от Стайнера – он полностью зависел от этого человека.
К столу подошел официант.
– Это ужасно, – промолвил Арни. – Действительно ужасно. Что я буду делать?
Все его вечеринки, все уютные обеды
– А ты не думаешь, что это имеет отношение к тому, что он был немцем? – спросила Энн. – Немцы стали такими подавленными после этой чумы, вызванной их лекарствами, после детей, рождавшихся с ластами. Я разговаривала с одним из них, так он прямо сказал, что они считают это божьим наказанием за годы нацизма. И это был не религиозный человек, а бизнесмен здесь, на Марсе.
– Чертов тупица Стайнер! – взорвался Арни. – Кретин!
– Ешь, Арни. – Энн развернула свою салфетку. – Суп выглядит очень аппетитно.
– Я не могу есть. Не желаю есть эти помои. – Он оттолкнул тарелку.
– Ты все еще ведешь себя как большой ребенок, – заметила Энн. – Все так же капризничаешь. – Она говорила мягко и сочувственно.
– Черт побери, да я иногда ощущаю на своих плечах тяжесть всей планеты, а ты называешь меня ребенком! – Он уставился на нее с нескрываемой яростью.
– Я не знала, что Норберт Стайнер был дельцом черного рынка, – заметила Энн.
– Естественно. Откуда тебе знать, тебе и всем твоим женским комитетам? Что ты вообще знаешь об окружающем мире? Для этого-то я и приехал – я прочитал твое последнее приложение к «Таймc», и меня воротит от него. Прекрати печатать подобную чушь – интеллигентных людей от нее тошнит, она годится только для таких идиоток, как ты.
– Пожалуйста, ешь. И успокойся, – ответила Энн.
– Я собираюсь назначить своего человека, который будет проверять материал, который ты распространяешь. Профессионала.
– Неужели? – спокойно откликнулась она.
– Перед нами стоит настоящая проблема – с Земли перестали приезжать профессионалы, в которых мы действительно нуждаемся. Мы гнием – и все это понимают. Мы распадаемся на части.
– Кто-нибудь займет место мистера Стайнера, – улыбнулась Энн, – есть же на черном рынке другие дельцы.
– Ты сознательно пытаешься представить меня жадным и мелочным, в то время как на самом деле я – один из самых ответственных участников колонизационного процесса на Марсе, потому-то наш брак и распался – ты специально принижала меня из ревности и соперничества. Не знаю, зачем я сюда приехал, с тобой невозможно разумно разговаривать, тебе обязательно надо во всем переходить на личности!
– Ты слышал о законопроекте Объединенных Наций, предполагающем закрытие Бен-Гуриона? – невозмутимо спросила Энн.
– Нет.
– И тебя не волнует, что Бен-Гурион могут закрыть?
– Черт, мы в силах обеспечить Сэму индивидуальный уход.
– А
– Не уходи от темы. Послушай, придется тебе смириться с тем, что ты называешь мужским засильем, и давать редактировать свою писанину моим людям. Честное слово, от тебя больше вреда, чем помощи, – мне очень неприятно говорить тебе такое, но это правда. Враг не напакостит больше, чем ты своим дружеским расположением. Ты – дилетантка! Как большинство женщин. И абсолютно безответственная.
Арни кипел от гнева, но на лице Энн ничего не отражалось – все, что он говорил, не производило на нее никакого впечатления.
– А ты не можешь надавить на кого-нибудь, чтобы Бен-Гурион не закрывали? – спросила она. – Может, мы с тобой заключим сделку. Мне надо, чтобы лагерь сохранился.
– Соглашение, – свирепо поправил Арни.
– Да.
– Хочешь, скажу тебе откровенно?
Энн спокойно кивнула.
– Меня этот лагерь раздражал с самого начала, как только евреи его открыли.
– Да благословит тебя Господь, честный и откровенный Арни Котт, спаситель человечества.
– Он оповещает весь мир, что у нас тут на Марсе есть свои полудурки, и если вы предпримете космическое путешествие на Марс, очень может быть, ваши половые органы претерпят такие изменения, что вы родите урода, по сравнению с которым немецкие ластоногие покажутся милейшими созданиями.
– Ты такой же, как хозяин «Рыжей лисы».
– Я просто трезвый реалист. Мы здесь боремся за существование: мы должны заставить людей эмигрировать с Земли, иначе мы пропадем, Энн. И ты сама это знаешь. Если бы у нас не было Бен-Гуриона, мы могли бы аргументировать преимущества жизни на Марсе, показав, что ядерные испытания и зараженность атмосферы на Земле являются единственными причинами рождения аномальных детей. Но Бен-Гурион портит все.
– Не Бен-Гурион, а факт рождения таких детей.
– Если бы не Бен-Гурион…
– И ты бы рекламировал заведомую ложь, убеждал бы людей, что здесь они в большей безопасности?
– Естественно, – кивнул Арни.
– Это аморально.
– Нет. Это ты ведешь себя аморально вместе со всеми твоими женщинами. Настаивая на сохранении Бен-Гуриона, вы…
– Не будем спорить, нам никогда не договориться. Давай поедим, а потом возвращайся в Льюистаун. У меня больше нет сил.
Они завершили трапезу в гробовой тишине.
Доктор Мильтон Глоб, член общества психиатров Бен-Гуриона, на ставке Межпланетного Союза водителей, выполнив свои обязанности по лагерю, вернулся в офис, где и сидел теперь в полном одиночестве, держа в руках счет за крышу, починенную месяц назад. Он приостановил работы, так как возникла необходимость в железных сетках для защиты от скапливающегося песка, однако строительный инспектор поселения вынудил его продолжить их. Так что пришлось снова обратиться к кровельщикам, заранее зная, что счет не оплатить. Но выхода не оставалось. Он разорен. Хуже, чем в этом месяце, дела еще не шли никогда.