Се - человек
Шрифт:
– Этот старый сенсуалист!.. Этот старый рационалист своего собственного мистицизма. Неудивительно, что из тебя не получился психиатр.
– Я все равно не стал бы хорошим врачом. Это не имеет ничего общего с Джангом...
– Не вымещай на мне свое разочарование...
– Я хотел помогать людям, но не мог найти пути к ним. Ты сама говорила, что чувствуешь то же самое, что считаешь все бесполезным.
– После тяжелой недели работы я могу так сказать. Дай мне еще сигарету.
Он открыл пачку, сунул две сигареты себе в рот, прикурил их и протянул одну ей.
Почти бессознательно он заметил, что напряженность возрастает.
Спор, как всегда, был бессмысленным. Но не сам спор являлся важным; он просто выражал сущность их связи. Глогер спрашивал себя, является ли и это важным тоже?
– Ты не говоришь мне правду, - теперь не остановиться, ритуал в полном разгаре.
– Я говорю практическую правду. У меня нет желания бросать работу. Уйти. Я не хочу стать неудачницей...
– Неудачницей?! Ты более драматизируешь, чем я.
– Ты слишком серьезный, Карл. Ты пытаешься прыгнуть выше головы.
Он фыркнул:
– Если бы я был тобой, я бы бросил работу, Моника. Ты не больше меня подходишь для нее.
Она пожала плечами, натянув простыню.
– Ты - мелкий негодяй.
– Я не ревную тебя, если ты это думаешь. Ты никогда не поймешь, что я ищу.
Ее смех стал язвительным.
– Современный человек в поисках души, а? Современный человек в поисках костыля! И ты можешь понимать это так, как тебе нравится.
– Ты уничтожаешь миф, который приводит в движение мир.
– Теперь ты скажешь: "А чем мы заменим его?" Ты банальный и глупый, Карл. Ты никогда ни на что не смотришь рационально, даже на себя.
– Ну и что? Ты говорила, что миф не нужен.
– Важна действительность, которая его создает.
– Джанг знал, что миф может, в свою очередь, творить реальность.
– Что доказывает, каким тупым старым дураком он был.
Глогер вытянулся на постели. Делая это, он коснулся ее тела и отодвинулся. Он почесал голову. Моника лежала, еще дымя сигаретой, но теперь улыбалась.
– Ну, давай, - проговорила она, - скажи что-нибудь о Христе.
Глогер промолчал.
Моника протянула ему окурок, и он положил его в пепельницу. Затем посмотрел на часы.
Было два часа ночи.
– Почему мы делаем это?
– сказал он.
– Потому что должны.
Она положила руку ему на затылок и пригнула голову к своим грудям.
– Что еще мы можем делать?
Он заплакал.
Великодушная в своей победе, она гладила его голову и тихим голосом успокаивала.
Десять минут спустя он яростно любил ее. Затем, спустя еще десять минут, он снова плакал.
Предательство.
Он предал себя и, таким образом, был предан сам.
– Я хотел помочь людям.
– Ты лучше сначала найди кого-нибудь, кто поможет тебе.
– О, Моника, Моника.
"Мы, протестанты, рано или поздно должны задать себе
этот вопрос: понимаем ли мы "подражание Христу" в том
смысле, что должны копировать его жизнь и, если можно
использовать такое выражение, передразнивать его позор;
или, в более глубоком смысле, мы должны прожить нашу
жизнь так же праведно, как прожил свою он, во всем
значении этого понятия? Нелегкое дело - прожить жизнь,
подобную Христу, но невыразимо труднее прожить с в о ю
жизнь так же праведно, как прожил Христос. Любой, кто
сделает это, будет... недооценен, высмеян, замучан и
распят... Невроз - это распад личности."
Джанг "Современный человек в поисках души".
Одинок.
Я одинок...
– Итак, он умер. Никогда не послал мне даже пенни, пока был жив. Никогда не приезжал повидать тебя. Теперь он оставляет тебе свое дело.
– Мама, это был книжный магазин. Он, вероятно, не очень преуспевал.
– Книжный магазин! Типично для него. Книжный магазин!
– Я продам его, если хочешь, мама, и отдам тебе деньги.
– Премного благодарна, - сказала она с иронией.
– Нет, оставь его себе. Может быть тогда ты перестанешь занимать у меня деньги.
– Интересно, почему он не написал раньше?
– сказал он.
– Они могли бы пригласить нас на похороны.
– Ты бы поехала?
– Он был моим мужем, не так ли? Твоим отцом.
– Думаю, им потребовалось время, чтобы найти, где мы живем.
– Сколько Глогеров в Лондоне?
– Действительно. Если подумать... странно, что ты никогда не слыхала о нем.
– Я не интересовалась. Его фамилия не значится в телефонной книге. Как называется магазин?
– "Мандала". Он находится на Рассел-стрит.
– Мандала? Это что за название?
– Он торговал книгами о мистике и тому подобном.
– Похоже, что ты пошел в него, не правда ли? Я всегда говорила, что ты пойдешь по его стопам.
Он старался разобраться с книгами отца. Часть магазина была в относительном порядке; книги расставлены по полкам, теснившимся на небольшой площади. Однако со стороны черного входа помещение было завалено качающимися стопками книг, достигавшими потолка, окружавшими неприбранный стол. А в подвале было даже больше книг; среди них змеились узкие проходы, похожие на лабиринт.