Се?рфер. Запах шторма
Шрифт:
— Ну? «Спинку то потри!» — мягким бархатным голосом говорит он, обернувшись с лукавым прищуром в глазах.
Энергично растираю такую же рельефную спину и ягодицы, разглядывая коричневые веснушки на задней стороне плеч. Кладу губку на полку. Провожу по этим веснушкам пальцами, пока пена стекает вниз под струями воды.
Меня никогда до этого не мыл ни один любовник. Так же, как и я, никогда прежде не мыла ни одного. И эта интимная процедура, помимо разливающейся по телу возбуждающей истомы, вызывает во мне приятное ощущение другого уровня близости к нему. Охватывает волна нежности. Я обнимаю его за талию, прижимаюсь, целую эти веснушки. Он чуть вздрагивает и оглядывается, поймав
— Пойдем в комнату?
Открывает занавеску, явно намереваясь выйти наружу.
— Подожди! — шепчу я, задвигая её обратно.
Я ещё ни разу не ласкала его. Просто отдавала инициативу в его руки, подчиняясь его нетерпеливой грубоватой страсти, ошеломлённая своей бурной реакцией на его смелые прикосновения и требовательные поцелуи, его напором и стремлением доминировать. Но сейчас мне очень хочется доставить ему удовольствие и своими активными действиями.
Поглаживая плечи и спину, тянусь к его шее. Нежно прихватываю губами мокрую, упругую кожу, стирая языком капли воды. Он слегка запрокидывает голову, подставляясь под приятные прикосновения. Следую ниже, добавляя лёгкие покусывания зубами, обвожу языком сосок, и принимаюсь увлечённо посасывать, скользя пальцами по рельефному торсу. Его дыхание становится продолжительным и шумным на выдохе.
Опускаюсь ещё ниже, чертя языком короткие диагональные линии на животе. Провожу им по впадинке пупка снизу вверх, становясь на колени, и только сейчас обращаю внимание на тонкий белый шрам на правой стороне нижней части пресса, очень похожий на след после удаления аппендицита. Осторожно провожу по шраму пальцами, нежно целую эту тонкую белую линию, и поднимаю на моего сёрфера игривый взгляд, поглаживая бёдра и ягодицы. Кир прислоняется плечами к стене, наблюдая за мной потемневшими от расширившихся зрачков глазами. Подаётся бёдрами чуть вперёд, и нетерпеливо прикусывает, в ожидании моих дальнейших действий, край нижней губы. Улыбаюсь, нежно обхватывая детородный орган пальцами у основания, и тяну на себя, переходя к более смелой ласке.
Его глубокий вдох и хриплый гортанный выдох, — Уммм!
Он не позволяет мне долго длить эту ласку. Нетерпеливо тянет к себе вверх и, зажав голову между ладоней, требовательно впивается в мой рот.
Раскрываю свои губы ему навстречу, и наши языки пускаются в совместный неистовый танец, а ладони в нетерпеливое путешествие по изгибам тел друг друга. Моя рука случайно задевает рычаг выключателя душа и тот окатывает нас холодной водой. Кир вздрагивает всем телом, я вскрикиваю от неожиданности, отскакивая от него назад, и мы оба заходимся смехом.
— Это был намёк? — он выключает воду, с улыбкой притягивает меня обратно к себе.
— Намёк?
— Что пора переместиться отсюда в постель.
— А, да! Определённо намёк — что здесь скользко и травмоопасно. И … мы ещё ни разу не делали этого в постели.
Он резко отдергивает занавеску. Мы буквально вываливаемся из зоны душа, продолжая со смехом целоваться. Кир, не глядя, тянется за полотенцем и принимается торопливо вытирать мои волосы и тело. Выхватываю полотенце из его рук, начиная так же торопливо вытирать его. Не дожидаясь пока я закончу, мой сёрфер нетерпеливо распахивает дверь, подхватывает меня руками под бёдра, приподнимая и заставляя обхватить его ногами и обнять за шею. Полотенце летит на пол. Губы снова сплетаются в поцелуе. Он несёт меня из ванной на кровать, останавливается у изножья, и мы падаем в постель. При этом, он тут же пружинит на согнутых руках, чтобы не придавить меня весом своего тела.
— Моя
Внутри что-то сладко сжимается.
— Я не твоя девочка! — возражаю упрямо, напоминая не столько ему, сколько себе об опасности настойчиво норовящей захлопнуться внутри меня ловушки.
— Моя! Сегодня — только моя!
В его глазах снова неистовствует уже знакомое мне штормовое море, а пятнышко цвета янтарного мёда вокруг зрачка напоминает сейчас остров — единственное пристанище посреди бушующей стихии.
Примечания к главе
[1] Галлюциноген — химический агент, который вызывает изменения в восприятии, мышлении и чувственной сфере, напоминающие таковые при функциональных психозах, но не вызывает серьёзных нарушений памяти и ориентации, характерных для органических синдромов. Способствует появлению очень интенсивных эмоциональных переживаний.
[2] Текст песни «Давай просто простим друг друга» группы «Billy’s Band».
[3] Кермек — крымский сухоцвет, в переводе с тюркского означает «лунный цветок», «цветок счастья». В Коктебеле широко известен как «поебень трава» или «ебун трава», благодаря местной легенде, тёте Люде, которая уже много лет успешно продаёт на набережной букетики из кермека, используя своеобразный рекламный ход — потряхивая над причинными местами как влюблённых пар, так и одиноких молодых людей и девушек, и приговаривая «любовными» частушками эротического содержания.
[4] Невеста Велеса. «Согласно легендам восточных славян в первые дни осени, когда справляют праздники урожая, рогатый лесной бог Велес похищает прекрасную златокудрую богиню Лелю, рассыпающую руками искры, которые воспламеняют сердца любовью, и всю зиму держит её в своем святилище внутри горы. В святилище приводили самую красивую девушку, наряженную в убор невесты, одетую в белые одежды и увенчанную цветочным венком Лели на голове, и оставляли там на ночь. В прежние времена "невеста Велеса" находилась в святилище, не видя дневного света, до самой весны. А в совсем древние, как рассказывают, в дни окончания жатвы её приносили в жертву, отсылая к Велесу на самом деле, и она не выходила из горы уже никогда». (Источник Е.Дворецкая «Лесная невеста»)
Пять
Голова пустая стянута жгутами,
Но — тебя придумала.
С белым тёплым воском, с мёдом и цветами,
Но — тебя придумала.
В ней даже солнца луч (странно)
темнеет из-за туч.
Рано! Рана…
Сердце согревал лампадой и свечами,
Но — ты так задумана.
Тело отливал безлунными ночами,
Но — ты мной придумана.
Голем! Голем! Голем! Голем!…
(Nova «Голем»)
Разбитая ножом скорлупа раскалывается, и яйцо с тихим плеском падает в молоко. Выпуклый ярко жёлтый желток балансирует в белом омуте. Протыкаю его вилкой и задумчиво наблюдаю, как он растекается по поверхности.