Седина в бороду

Фарнол Джеффери

– Надеюсь, что нет, дитя мое, – сэр Мармадьюк устало отер пот со лба. – Подпруга затянута хорошо. – Он хмуро взглянул на сломанный ноготь. – И ремень тоже.

– Да, Джон, но ремень должен проходить под грудью. Я точно знаю.

– Этот ремень, Ева-Энн, подогнан самым великолепнейшим образом как раз там, где назначено тому самой природой! Обладай наш Гораций даром речи, что, слава Господу, не так, он бы не преминул признать этот факт.

При этих словах Гораций повернул свою терпеливую голову и, продолжая неторопливо жевать, со знанием дела осмотрел вышеупомянутый

ремень и смешно дернул ухом.

– Ей-богу! – воскликнул сэр Мармадьюк. – Мы, похоже, стали обладателями поистине необыкновенного животного!

Тут Гораций тряхнул головой и попятился. Вьючное седло с корзинами обреченно заскользило вниз. Освободившись от утомительного груза, Гораций продолжил безмятежно щипать траву.

– Чтоб тебя! – выругался сэр Мармадьюк.

Он был сбит с толку и разозлен, но услышав, как весело хохочет Ева, сам не удержался и рассмеялся, хотя в смехе его и прозвучала некоторая горечь.

Когда же они вдвоем снова взнуздали терпеливейшее из животных, сэр Мармадьюк взял в руку инструмент с острым наконечником, именуемый почему-то «почесывателем», и собрался было отправиться в путь, но вдруг резко остановился. Его глаза были устремлены под ноги, а лицо вдруг обрело необыкновенную задумчивость.

– Что случилось, Джон? Что тебя встревожило?

– Ты, Ева-Энн.

– Но чем? – с беспокойством спросила девушка.

– Мое дорогое дитя, – очень серьезно ответил сэр Мармадьюк, – боюсь, я плохой друг.

– Неправда, Джон!

– Я хочу сказать, что будучи значительно старше тебя, я должен защищать тебя и, что еще важнее, должен заботиться о твоей судьбе. Ты согласна, Ева-Энн?

– Да, Джон, но…

– Тогда, как твой друг, я настоятельно умоляю тебя вернуться домой. Теперь ничто не мешает этому, а идти в Лондон без особой необходимости, рассчитывая лишь на туманные перспективы разыскать сестру – это чистое безумие.

– Возможно, – спокойно ответила девушка.

– Определенно, это так! Наконец ты поняла, что, по счастью, тебе ничто не угрожает, все подозрения отведены от…

– На тебя! Твоя трость с золотым набалдашником, Джон!

– Значит, твое беспокойное путешествие становится совершенно излишним и, будучи рациональным существом, ты послушаешься моего совета и намедленно вернешься домой.

– Домой, Джон?

– Ну да, конечно, домой. – Он взглянул на часы, – Сейчас тридцать три минуты девятого. Четыре-пять часов быстрой ходьбы…

– Я надоела тебе, Джон? Ты хочешь избавиться от меня?

– Не в этом дело, – ответил он несколько разраженно.

– Прости меня, Джон, но мне кажется, именно в этом, – мягко, но настойчиво возразила девушка. – Так что ответь, я действительно так быстро наскучила тебе?

– Ничего подобного, – ответил сэр Мармадьюк еще более раздраженно. – Такое предположение столь же нелепо, сколь и несправедливо.

– О! – только и сумела выговорить девушка.

– Я отказался от собственных желаний, чтобы служить тебе наилучшим образом, дитя мое. я пытаюсь заглушить свои чувства…

– О! – снова сказал девушка.

– А

поскольку я и в самом деле твой верный друг, то умоляю тебя вернуться под уютный и безопасный кров отчего дома. Дитя мое, я советую тебе это ради твоего же блага!

– Но, Джон, – промолвила Ева-Энн, устремив взгляд в солнечную даль, – все, что ты сейчас сказал – это самый настоящий здравый смысл.

Сэр Мармадьюк прищурился и искоса взглянул на нее.

– К тому же мы в Аркадии, не так ли, Джон?

– Ева-Энн, – начал он, как-то странно растягивая слова, – прошу заметить, что я говорю совершенно серьезно!

– Я тоже! – выпалила Ева.

– Броситься в пучину Лондона без денег и друзей – это форменное безумие!

– Но ты ведь тоже направляешься в Лондон, – все так же кротко заметила девушка, снова посмотрев вдаль, – так что я не буду там одна.

И вновь сэр Мармадьюк на мгновение лишился дара речи.

– Но послушай, Ева-Энн, подумай о долгой и трудной дороге…

– Я подумала! – она улыбнулась.

– Подумай о многочисленный трудностях предстоящего путешествия, о неприятностях, которые оно несет с собой. Хрупкому созданию следует знать, что такое усталость. Представь себе все, что…

– Я уже это сделала, Джон. Поэтому благодарю Господа, что он создал меня не хрупкой и изнеженной барышней, а сильной и умелой деревенской девушкой. Так что идем! Пожалуйста, давай продолжим наш путь.

– Тогда благослови меня Господь! – воскликнул сэр Мармадьюк.

– Аминь! – спокойно откликнулась Ева-Энн. – Я молю Господа, чтобы он благословил нас обоих, и привел целыми и невредимыми к цели нашего путешествия! Джон, ты не жалеешь, что я остаюсь с тобой? Скажи же, что не жалеешь.

– Ох, дитя мое. – Голос его дрогнул. – Ева-Энн, неужели ты не догадываешься сама?

Он порывисто наклонился к ней, но затем взял себя в руки и, отвернувшись, подхватил поводья Горация.

– Само небо требует, чтобы я был достоин твоего доверия, дитя мое. – Сэр Мармадьюк уже взял себя в руки.

И они продолжили свой путь.

Глава XIX,

посвященная ведьмам и прочей нечисти

Они брели тенистыми лесными дорожками и безлюдными луговыми тропками, пока дорога, взобравшись по зеленому склону, не затерялась на открытой пустоши, где в лицо им задул легкий ветерок, напоенный ароматом ежевики. Путники остановились, чтобы свериться с компасом и сориентироваться.

Перед ними расстилалась бескрайняя вересковая пустошь, кое-где поросшая диким кустами шиповника и ежевики. Изредка попадались чахлые, кривоватые деревца. Ева поежилась – зрелище и впрямь было довольно безрадостное.

– Какое неуютное место! – заметила девушка, беспокойно осматриваясь.

– Да, шиповник нам попортит крови.

– Может, пойдем другой дорогой, Джон?

– Но наш путь лежит на северо-запад и…

– О, Джон, – прошептала она испуганно, – вон там в кустах сидит человек и наблюдает за нами.