Седьмая ступень совершенства
Шрифт:
Евгения приняла десять человек. Троих она оставила для дальнейшей работы, троим посоветовала обратиться в поликлинику, остальным же никуда не обращаться, не тратить денег и не дурить себе и другим головы. Директриса, экстравагантная женщина в экзотическом наряде, была этим очень возмущена, но Зойка успокоила ее, сказав, что оставшиеся трое - тоже неплохо, они обязательно приведут за собой других. И те, другие, уж не сорвутся с крючка, даже если они повысят цену. Так бы, конечно, и случилось, если бы... в самом конце приема, когда Евгения отпустила уже последнего пациента, не появилась взволнованная, заплаканная женщина в модной и дорогой, хоть и искусственной шубке. Увидев ее, Евгения сразу поняла, что явилась женщина
– Я виновата перед вами, - сказала Евгения.
– Я совсем забыла про вас.
– Почему?
– тупо спросила Алла, имея в виду и себя, и Бухгалтера и, возможно, что-то еще. Ярость в ее душе чуть-чуть осела и съежилась, словом, была уже не в том количестве, чтобы вцепиться кому-нибудь в волосы.
– Все связано, - сказала Евгения.
– Нет ни одного человека или вещи, которые бы не были связаны со всем остальным... Поэтому не все зависит от нас... Но есть кое-что, что вполне в ваших возможностях.
– Что?
– спросила Алла.
– Если вы будете его ждать, он вернется.
– Когда?
– спросила Алла.
– Не знаю, - сказала Евгения.
– Я знаю одно - если вы будете ждать, он вернется.
Алла ждала Бухгалтера долгих пять месяцев, а потом встретила человека, конечно, в летах, конечно, обремененного семьей, но достаточно обеспеченного, чтобы позволить себе и то, и другое. Неплохой оказался человек, внимательный и щедрый, и постепенно она стала забывать своего Бухгалтера, забывать, и наконец забыла совсем... Но это случилось уже позже, потом... Когда же она вышла от Евгении, какая-то остаточная ярость в ней еще оставалась, во всяком случае ее хватило на один телефонный звонок... Да, она позвонила жене Бухгалтера, которая все еще ждала такси, и сказала, что случайно встретила женщину, с которой, скорее всего, и началось все плохое, и назвала место, где она ее встретила...
В такси жена Бухгалтера села не одна, а с мрачноватым мужчиной внушительного роста. Она вдруг так разволновалась, что вместо обычных своих очков надела очки для чтения, тогда как обычные свои очки засунула куда-то на дно сумки, а когда спохватилась, времени уже не было. Но когда человеку что-то очень нужно увидеть, он увидит, как бы ему ни мешали обстоятельства, вот и Евгению жена Бухгалтера сразу узнала в одном из окон медицинского центра "Седьмая ступень совершенства", хоть и была она в ее глазах размыта, как изображение в неисправном телевизоре. Узнала и кивнула на нее своему спутнику. Тот вышел из машины и пошел... вроде бы совсем в другую сторону, а жена Бухгалтера отправилась дальше, в аэропорт, чтобы вылететь в Америку к сыновьям.
Двое у нее их было. Один маленький, скорее неказистый, насупленный, носатый, второй - большой, рыхлый, губастый, как отец. Один владел бензоколонкой, другой - стоматологической клиникой. Оба уже стали настоящими американцами, но так как они были все-таки не совсем американцами, а американцами свежего разлива, то и американцами стали более американистыми, чем сами американцы. От матери им были нужны только деньги, но она любила их страстно и самоотверженно и ради них - одного маленького, скорее неказистого, насупленного, носатого, и другого - большого, рыхлого, губастого, - ради них была готова на все. И когда она сказала Алле: "Что вы знаете о любви?", она была совершенно права. Потому что она - знала.
Поднялся сильный ветер, и Евгения с трудом открыла входную дверь. Вдруг что-то острое, твердое и тугое ударило ей в бок, а потом еще раз...
Очнулась она в больнице и первое, что увидела как бы в тумане - это испуганное лицо Зойки, с вытаращенными больше обычного глазами.
– Выкарабкаешься!
– сказала Зойка.
– У тебя в кармане оказалась
Евгения потеряла много крови, но само ранение было не опасным, она быстро шла на поправку. Зато вся эта история произвела сильнейшее впечатление на директрису и владелицу медицинского центра "Седьмая ступень совершенства" - эксцентричную и очень нервную даму. Она была уверена, что Евгения пострадала случайно, а на самом деле охотились за ней. У нее начались панические страхи, клаустрофобия и агарофобия, бессонница и сильнейшее сердцебиение, и она, несмотря на известную скупость, срочно завела телохранителя - рыжего, ленивого, здоровенного парня, который, как некогда шофер Николая Павловича, целыми днями спал в кресле рядом с кассой.
Подполковник Снегирев каждый день поднимал Николая Павловича в шесть утра, заставлял делать зарядку и небольшую пробежку по двору. Потом был завтрак - проросшие зерна пшеницы. Пшеницу подполковник Снегирев проращивал сам на подоконнике, на мокром полотенце. Далее, они отправлялись копать глину в разных районах Москвы и ее пригородах. Копали везде, где только видна была земля, а так как незапланированное копание ям правительством Москвы явно не поощрялось, один из них должен был стоять на страже. Благодаря тому, что появился напарник, подполковник Снегирев стал позволять себе самые дерзкие вылазки и один раз даже добыл немного глины совсем недалеко от Кремля. Сигареты у Николая Павловича подполковник Снегирев конфисковал, и выдавал только по три в день, заявив, что в дальнейшем и эта доза никотина будет снижаться. Короче, жизнь у Николая Павловича была нелегкая и не один раз он вспоминал свое бытье грузчиком в овощном магазине с сожалением и нежностью. Но самое мучительное еще предстояло... Как-то Николай Павлович схитрил и, чтобы избежать тягостной для него зарядки, пожаловался на боль в пояснице. Вот с этого момента и началось самое мучительное, прямо какая-то пытка.
Каждый вечер подполковник Снегирев укладывал бедного Николая Павловича на жесткий тюфяк, накладывал ему на спину добрый килограмм мокрой глины, а сверху закутывал одеялом. В таком положении, без курева и без движения, Николай Павлович должен был проводить по нескольку часов. Протестовать было бесполезно - недаром подполковник Снегирев жизнь провел в армии... И вот, в то время как бедный Николай Павлович изнемогал под этим килограммом мокрой глины, все тело его при этом почему-то начинало жутко чесаться, а чесаться было нельзя, и при этом еще страдал от никотинного голодания, подполковник Снегирев покуривал трубочку - один раз в день он себе это все-таки позволял, - и предавался размышлениям.
– Все тела что-то потребляют и соответственно что-то выделяют, говорил подполковник Снегирев.
– Первое полезно первым, то есть, этим телам, а второе полезно другим телам, как продукт уже переработанный. Вот, к примеру, моча... Пробовали мочу?
– Нет, - кряхтел бедный Николай Павлович.
– Мочу можно пить, прикладывать к больным местам, некоторые умники даже принимают ванну... Я пробовал. Не произвело. Мочу я не признаю! Другое дело - глина. Благородный продукт. Если говорить о телах, самое громадное из известных нам тел - матушка-Земля. Трудно не согласиться. Или вы не согласны?
– Согласен, - вздыхал Николай Павлович.
– Продукт питания земли - весь космос. А что она выделяет? Ну? Что?
– Полезные ископаемые, - сказал Николай Павлович.
– Совершенно верно! Полезные ископаемые! И глину! Целебную глину!
Дальше шел подробный химический анализ этой глины, примеры замечательных исцелений и воспоминания о том, как подполковник Снегирев к этому методу пришел, так сказать, его путь познания. Подполковник Снегирев был человек основательный и занудный, поэтому такие разговоры повторялись каждый вечер разве что с незначительными изменениями.