Седьмая свеча
Шрифт:
Пришел в себя, уже лежа на траве. Полный седоватый мужчина, приподняв его голову, совал под нос пузырек с чем-то резко пахнущим. «Нашатырный спирт», — подумал Глеб и вдруг чихнул прямо в лицо мужчине, забрызгав его слюной.
— Где Оля? — сразу спросил он и тут увидел ее, лежащую недалеко от него, с помертвевшим, неживым лицом, в разорванном и окровавленном платье. Она теперь стала похожей на мать. — Что с ней? Что же вы стоите и ничего не делаете? — закричал он, вскакивая и бросаясь к ней.
Ему в голову пришла спасительная мысль: «Надо донести ее до шоссе, там остановить машину и довезти до ближайшей больницы».
Он схватил Олю, но она оказалась удивительно тяжелой, так что он смог ее
— Ты что делаешь, бля? — услышал он грубый голос. — Не угробил в аварии, так хочешь сейчас добавить? У нее ведь может быть сломан позвоночник, ей надо лежать на твердом до приезда «скорой». Она вот-вот должна быть, ее уже вызвали по «мобилке». Эх ты, лихач!
Ничего не соображая, охваченный жаждой деятельности, он сильно стукнул говорившего в челюсть, даже толком его не рассмотрев. Тот остолбенел от неожиданности, и тогда Глеб стал наносить один за другим беспорядочные удары по туловищу мужчины и по лицу. Его схватили за руки и обездвижили. Женский голос сказал: «У него шок!» Мужской голос хмуро возразил: «У него заскок!»
Его связали по рукам и ногам, и он снова лежал на траве, но это была другая трава, не такая, как во дворе покойной тещи, — вся желтая, иссохшая и противно шелестящая, как напоминание о прошедшей жизни. Он лежал под продолжавшим моросить мелким дождиком и все пытался перевернуться на бок, чтобы увидеть Ольгу, и когда ему удалось перевернуться, ее от него скрыл частокол ног, мужских и женских. Вскоре приехали «скорая помощь» и милиция.
Глава 9
Из плохо закрученного крана в кухне капает вода на стопку грязной посуды, звук эхом разносится по пустой, затихшей квартире, противно щекоча нервы. Глеб полулежит в кресле перед темным экраном телевизора, а перед ним на журнальном столике стоят, словно дразнясь, недопитая квадратная бутылка «Древнекиевской» и угрожающе-молчаливый телефон. Он гипнотизирует его взглядом, молит, чтобы тот ожил, пускай даже это будет не звонок из больницы, лишь бы прогнать проклятую тишину, которую он сам накликал.
Когда они собирались на похороны, Оля вытащила эту бутылку водки из сумки и оставила на журнальном столике, сказав, что после возвращения помянут маму у себя дома. Перед отъездом из деревни она как предчувствовала, что вскоре с ней должно произойти нечто страшное, поэтому попросила его, в случае чего, позаботиться, чтобы обязательно совершили панихиду по матери.
Проклятая авария, он в результате ее получил лишь пустяковые царапины, а его Олечка лежит в крайне тяжелом состоянии в реанимации. Что с ним случилось тогда? Ему казалось, что чья-то злая воля ввела его в такое состояние, из-за чего случилась авария. Ведь он всегда ездил осторожно, зря не рисковал, а тогда точно черт попутал! Глеб с силой сжал виски, будто хотел раздавить голову. Почему она не треснула при столкновении, как орех? Он бы не сидел сейчас, терзаемый муками совести из-за того, что, возможно, собственными руками убил свою Оленьку, свое солнышко.
Дрожащей рукой он плеснул водки в простой стакан и выпил не закусывая. Даже водка сегодня какая-то не такая горькая. Зазвонил телефон — небо услышало его! Глеб тут же поднял трубку и закричал: «Я слушаю вас! Говорите!» Но в трубке какое-то мгновение молчали, словно испугавшись его крика, ему даже послышалось чье-то дыхание на другом конце линии, затем раздались сигналы отбоя.
Медсестра, в кармане которой исчезли двадцать гривень, обещала позвонить и сообщить, как прошла операция, как состояние его Оленьки, ласточки ненаглядной. Почему
«Властитель ада, ты имеешь возможность заполучить мою душу в вечное пользование, или тебе сейчас не до того? Смотри, такие мгновения не повторяются. Тогда, может, ты, Господи, поможешь в моей беде? Ты меня не слышишь? Небеса и тартарары безмолвствуют, им нет до меня дела…»
Глеб пил водку, потому что теперь было можно. Его машина разбита и находится на штрафплощадке в Борисполе. Его жена борется за жизнь под ослепительным светом ламп в операционной, окруженная со всех сторон эскулапами в окровавленных халатах и с кошельками вместо сердец. Бессердечные медики заставили его принять две таблетки элениума и выпроводили из приемного покоя домой. Только здесь ему еще хуже, он в полном неведении. В современных клиниках на Западе родственники больного имеют возможность наблюдать за ходом операции по телевизору, а видеозапись может стать доказательством правильности действий медиков. Оленька нужна ему живая и здоровая, и нет такой цены, какую он за это не заплатил бы!
За окном, должно быть, уже совсем темно. Приехав домой, он отгородился плотными портьерами от внешнего мира, словно это могло помочь ему. После этого прошла целая вечность, а из больницы не звонит улыбчивая медсестра, и он ничего не знает о результатах операции. Что еще он может сейчас сделать для Оленьки? В больнице заплачено всем. Когда хирург, назвав необходимую сумму, заметил, что Глеб замешкался, то начал оправдываться: «Вы не думайте, это не мне одному. Операцию проводит целая бригада, ведь многое зависит даже от наркоза, который делает анестезиолог…»
Глеб прервал оправдания и положил пятьдесят долларов сверх указанной суммы. Заплатил и медсестрам, которые будут ночью дежурить у кровати его Оленьки, в том числе и улыбчивой медсестре… Почему она не звонит, ведь от неизвестности можно сойти с ума!
— Глебушка! — позвал его знакомый женский голос из кухни. Он замер в кресле: возможно, ему показалось — ведь там никого не должно быть! — Глебушка! — повторил призыв женский голос.
Глеб вскочил с кресла и бросился в кухню, на секунду замешкавшись, чтобы включить по дороге свет. Там, как и должно быть, никого не оказалось! Наверное, ему послышалось. Ведь на небольшом пространстве семиметровой кухни невозможно спрятаться человеку, разве что в пенал. Он открыл пенал. Или в холодильник «Индезит», сняв там полочки. Он открыл холодильник — полочки были на месте. Может, кто-то затаился в тумбе под мойкой? И там никого не обнаружил. Тут он вновь явственно услышал женский голос, но уже из гостиной: «Глебушка! Чего ты не идешь? Я тебя заждалась!»
Он вбежал в гостиную. Настольная лампа на журнальном столике, отбрасывая фантастические блики на стены, позволила увидеть, что в комнате никого нет! Глеб включил верхний свет, все пять лампочек, и даже зажмурился от такого обилия света. В комнате никого не было. Открыл одежный шкаф, но и там никого не обнаружил. «Как я не догадался! — вдруг сообразил Глеб. — Шутница прячется на балконе-лоджии, общем для комнаты и кухни!» Но на балконе было пусто, кроме того, он был завален разным барахлом, которое Оля все грозилась выбросить. Он старательно обследовал дверь, ведущую на балкон, и убедился, что она закрыта со стороны кухни. Тогда он быстро перебежал из комнаты в кухню и увидел, что дверь по-прежнему закрыта изнутри!