Седьмая встреча
Шрифт:
Неожиданно в воображении Горма всплыла сцена, произошедшая в день открытия новой служебной пристройки к его магазину. Правление, служащие и группа случайных гостей окружили его и журналиста, задавшего ему личный вопрос:
— Это правда, что у вас много лет были интимные отношения с любовницей вашего отца?
К горлу опять подступила тошнота. Минуту Горм не спускал глаз с газет, разбросанных по кровати. Потом начал их рвать. Он рвал газету за газетой и запихивал в корзину для бумаг. Когда с газетами было покончено, он выставил корзину в коридор
Ему ответила служащая.
— Моя фамилия Нессет. Я брат Руфи Нессет. Мне нужно поговорить с нею. Особенно после того, что я прочитал в сегодняшних газетах. Это очень важно.
— Ее здесь нет.
— К сожалению, я потерял записную книжку и не помню ни адреса, ни телефона. Выручите меня, пожалуйста. Это очень важно, — повторил он.
Трубка молчала. Горм слышал, как служащая с кем-то переговаривается.
— Простите, у нас нет ее телефона.
— А адрес?
Молчание. Настороженное молчание.
— Вы ее брат?
— Да. К сожалению, я опоздал на открытие выставки. Подвел самолет. Я в отчаянии. Вы понимаете?
Опять бормотание.
— Она живет на Инкогнитогата.
— А номер дома? — спокойно спросил он, но рука с ручкой дрожала.
Записав номер дома, он сердечно поблагодарил служащую.
Это был старинный трехэтажный особняк с башенкой. Маленький палисадник, живая изгородь, покрытые снегом деревья. Во всех окнах, выходящих на улицу, горел свет, в первом этаже свет был не такой яркий. Он нажал на верхнюю кнопку, на которой было написано: «Р. Нессет».
Пока ждал, он собрался с мыслями и приготовил первые слова, которые хотел сказать. Но ему никто не открыл. Внутри было тихо. Горм позвонил еще раз. Тишина. Позвонил в третий раз. Подождал. Позвонил соседям на первом этаже и снова подождал. Спустился с крыльца в палисадник.
Летел снег. Горм откинул голову, пытаясь заглянуть в окна. Снежинки падали ему на лицо и таяли, оставаясь целыми только на стеклах очков. Через мгновение он уже ничего не видел.
Кто-то же должен там быть! Он вытер очки не совсем чистым носовым платком и отошел поближе к железной изгороди, чтобы лучше видеть. Это ничего не дало. Он перешел через улицу, надеясь оттуда заглянуть в комнаты. На втором этаже был виден только свет и большие картины. И ни души. Никакой рыжеволосой головы.
Горм рассердился. Он чертыхнулся про себя, поднялся на крыльцо и позвонил сразу несколько раз. Где ей еще быть после таких заголовков в газетах, где ей еще и быть, как не дома! Он посмотрел на часы и приказал себе звонить через каждые три минуты.
После пятого раза он сдался и сунул замерзшие пальцы в карман пальто. Там лежало письмо, которое он собирался занести в галерею, чтобы его передали Руфи. В двери была щель для писем с медной крышкой. Через мгновение письмо уже было в квартире. Наклонившись и заглянув в щель, Горм увидел его. Он опустил медную крышку.
На улице он поднял воротник пальто. Видимо, Руфь первым же самолетом улетела в Берлин. Или в Нью-Йорк, кто знает.
Он брел мимо выступающих карнизов домов, заснеженных деревьев и башенок со шпилями. И думал со злостью, что мог бы быть рассыльным или почтальоном. И разносить товары, письма и газеты совершенно безвозмездно, ведь он все равно ходит по одному и тому же маршруту вокруг дома Руфи на Инкогнитогата.
Боковыми улицами он подошел к Бугстадвейен и остановился перед витриной, заполненной всевозможными свечами. Большими и маленькими, толстыми и тонкими. Свечи для приборов, подсвечники, канделябры.
Факелы! — подумал он.
Были синие сумерки, снег продолжал сыпать. Горм заглянул в щель для писем. Его письмо все еще лежало там на полу. На звонок опять никто не открыл. Он посмотрел на табличку, свидетельство о том, что дом находится под охраной.
Потом он спустился в палисадник и расставил факелы. Он купил все, что были в магазине. Четыре больших пакета. Расставив факелы, он начал по очереди зажигать их. Иногда он распрямлялся и смотрел на свою работу. Недолго, секунду, две. Один или двое прохожих замедлили шаг, проходя мимо. Какая-то пара остановилась у изгороди и с улыбкой наблюдала за ним.
У Горма кончились спички, оставшиеся факелы он зажег от тех, что уже горели, и обжегся. С каждым зажженным факелом он поднимал голову и смотрел, не покажется ли кто в окне. Никто не показался.
Закончив работу, Горм постоял под высоким кустом с пригнувшимися от снега ветками. Потом поднялся на каменное крыльцо и снова позвонил. Безрезультатно.
Пламя факелов колебалось. Неужели она не видит, как это красиво?
Предприниматель Горм Гранде сделал то, чего никогда в жизни не делал. Ради нее он вел себя как влюбленный юнец. Если бы она это видела!
Наконец он сделал последнее усилие и расположил факелы в определенном порядке, видя перед собой глаза далматинца.
Самолет оставил в небе желто-белую полосу, из-за облаков она казалась пунктиром.
Люди в самолете смотрят вниз, думал он. И видят, как я I питаюсь изобразить в саду Руфи горящие глаза далматинца.
В соседнем доме открылась дверь. Старое согбенное существо, шаркая клетчатыми тапочками, вышло на свое барское крыльцо. Интеллигентным, но раздраженным тоном дама велела ему погасить факелы. Иначе она вызовет полицию.
— Ведь может случиться пожар! — сказала она.
Горм не погасил факелов. Но чувствуя, что у него не хватит духу позволить, чтобы его арестовали, он сделал вид, что ничего не слышал, засунул руки в карманы и вышел на улицу.
Однако вынести охватившее его разочарование у него тоже не было сил. Сердечная мука сменилась гневом. Он мысленно увидел табличку «Находится под охраной». Руфь дома и не открыла ему. Почему?
Я не уйду, пока этого не узнаю. Я должен попасть в дом! — подумал он и остановился.