Седьмая жертва
Шрифт:
– Его нет? – удивилась Настя. – Мы же договаривались с ним…
– Он вышел в магазин за кассетой, у него чистой кассеты не оказалось, – пояснила Надя таким тоном, словно Настя обязательно должна понимать, о какой кассете идет речь и почему необходимо так срочно приобретать ее перед Настиным приходом. – Я хотела сама сбегать, но у меня пирог в духовке, за ним надо присматривать, а папа не умеет. У него обязательно сгорит.
Настя прошла в комнату, в то время как Надя скрылась на кухне. Да, с тех пор, как Настя была здесь в последний раз, изменилось многое. Практически все. Другая мебель, другие обои, даже
Однако когда появился Ларцев, Настя усомнилась в правильности своих мыслей. На пользу-то на пользу, да только… Володя был совершенно седым, лицо изрезали глубокие морщины, он сильно сутулился, и, что самое ужасное, у него дрожали руки и мелко тряслась голова. Глаза, однако, искрились весельем и жили как будто отдельно от совершенно больного, разрушенного тяжелым ранением организма.
– Привет, Настюха! – радостно закричал он, входя в комнату и обнимая Настю. – Если бы ты знала, как я рад тебя видеть! Черт с ним, что по делу, а не по любви, все равно я по тебе ужасно соскучился. Надюшечка! Как там чай с пирогом? Шибко сильно кушать хочется!
У Насти отлегло от сердца. Ларцев все тот же, не озлобился и не замкнулся в себе. Хотя если судить по внешнему виду, чувствовать себя он должен не лучшим образом.
– Твоя дочка – отменная кулинарка, – похвалила Настя, съев маленький кусочек пирога.
Ларцев неопределенно хмыкнул, а Надя покраснела и смутилась.
– Это не я, – призналась девушка. – Тесто готовое в магазине покупаю, а начинка – это обычное варенье, нам бабушка присылает каждую осень. Я пробовала несколько раз сделать тесто сама, но у меня ничего не выходит.
Папа говорит, что для этого талант нужен.
– Это верно, – согласилась Настя, – мой муж тоже так говорит. Он мне не разрешает мясо готовить, потому что все равно испорчу, даже если буду очень стараться. Знаешь, тут есть такая странная закономерность: если у тебя нет таланта к приготовлению пищи, то чем больше стараешься, тем хуже выходит.
– А кем ваш муж работает? – поинтересовалась Надежда.
– Профессором, – пошутила Настя. – Он математикой занимается.
– Неужели профессор математики сам готовит? – в ужасе всплеснула руками девушка. – Так не бывает! Вы, тетя Настя, меня, наверное, разыгрываете, да?
– Бывает, бывает, – вступил Ларцев, отрезая себе третий кусок пирога.
Похоже, болезненное состояние на его аппетите никак не отразилось, – я сам неоднократно видел это душераздирающее зрелище. Правда, тогда он еще не был мужем тети Насти. Все, Надюшечка, мы наелись, спасибо тебе, доченька. Мы пойдем поработаем, ты нас не отвлекай, ладно?
– Хорошо, папа. Я все уберу. А можно я потом пойду погуляю?
– С кем? – строго спросил Володя.
– С Никитой.
– Куда?
– Ну… Я не знаю… – растерялась она. – Куда он пригласит. В парк, наверное.
Ларцев недобро прищурился, теперь в его глазах плясали злые огоньки.
– В парк? В такую погоду? Когда уже стемнело? Нет, я не разрешаю.
– Ну папа…
– Нет. И не спорь.
Угостишь его пирогом. Кино какое-нибудь посмотрите по видику.
– Папа, но…
– Я сказал – нет! – отрезал Ларцев таким тоном, что даже Настя не рискнула бы ему возражать. – Позвони Никите и пригласи к нам в гости. Гулять я тебе не разрешаю.
Они вернулись в комнату, часть которой была обставлена как кабинет.
Большой письменный стол с креслом для хозяина и двумя креслами для гостей создавали вполне удобную обстановку как для делового разговора, так и для дружеской болтовни. Ларцев занял одно из «гостевых» кресел и жестом пригласил Настю сесть напротив него.
– Ну ты крут, – смеясь, сказала она вполголоса. – Держишь девочку в железных рукавицах, вздохнуть не даешь.
– Я не ее держу, а этого Никиту, – строго ответил Володя. – Она-то девочка правильная, после того случая… ну, ты понимаешь, о чем я говорю, Надя твердо усвоила, что папу надо слушаться, он плохого не посоветует. Если папа предостерегает от чего-то, то, значит, опасность на самом деле существует, это не пустой звук и не глупые родительские страхи. Но Никита – это совсем другой коленкор. Он юноша, у него другое воспитание. Я за него поручиться не могу. Поэтому пусть лучше у меня на глазах будут вертеться, чем по паркам шляться.
– Ты уверен, что это правильно? – с сомнением спросила Настя.
– Меня не Интересует, правильно это или нет, мне важен результат. А результат налицо – Надя выросла хорошей девочкой, послушной, и в голове у нее нет всяких глупостей. Ты знаешь, что у них в классе больше половины ребят принимают наркотики? А ведь это самая обычная школа, не какая-нибудь там специальная для трудных подростков. Как только я выпущу Надюшку из-под своего влияния, мое место тут же займет кто-нибудь другой. Свято место, сама знаешь, пусто не бывает. Ну, рассказывай свою страшную историю.
– Я справку привезла. – Настя полезла в сумку за папкой.
– Справку ты оставь, я ее прочту, когда ты уйдешь. А пока рассказывай своими словами и со своими комментариями. Я диктофон включу, не возражаешь?
И, перехватив ее удивленный взгляд, Ларцев добавил:
– Ты же видишь, что у меня с руками. Трясутся так, что ручку держать не могу. Поэтому и не записываю на бумагу, а пользуюсь диктофоном.
«Так вот в чем дело, – подумала она, – теперь понятно, зачем нужна была чистая кассета. Бедный Володька! »
– Это после ранения? – осторожно спросила Настя.
– Руки-то? Да, после него. И руки дрожат, и голова трясется, как у древнего старика. Я в свои сорок пять выгляжу на все сто пятнадцать, верно?
Седой, морщинистый… Красота!
Он расправил плечи, потянулся и весело подмигнул Насте.
– Знаешь, чем хороша наука психология?
– Тем, что помогает понять людей.
– Ничего подобного, Настюха! Ни хрена она не помогает людей понимать.
Другого человека понять все равно невозможно, именно потому, что он другой, он мыслит по-другому и чувствует по-другому, а ты пытаешься понять его при помощи своих мерок. Психология хороша тем, что позволяет понять самого себя и избавиться от собственных комплексов. Принять ситуацию такой, какая она есть, и не сходить с ума из-за того, что она не такая, как тебе хотелось бы.