Седьмое солнце
Шрифт:
— О чем ты думала? — раздражение скрыть не удалось. Роуз только открыла рот и успела набрать воздух, чтобы начать оправдываться, как Уотерс жестом остановил ее и продолжил свою тираду. — Как ты можешь быть такой безрассудной и подвергать себя такому риску? Это просто уму непостижимо, взять машину и поехать непонятно куда в незнакомом городе. Это могло быть опасно для тебя. Мало ли, с чем или с кем ты могла столкнуться! — парень почти кричал. Роуз опешила от речи Генри, таким она не видела его раньше. Ей казалось, что он в принципе не способен на злость.
— Прости, я не хотела, чтобы так вышло, я совсем не думала о последствиях и… — Кларк растерялась и мямлила словно ребенок. Генри снова прервал Роуз. Вероятно, эта фраза его зацепила, и он еще больше изменился. Таким он совсем не
— Это и пугает меня, Роуз, что ты не в первый раз совершаешь поступки, не думая о последствиях. Мне кажется, что ты совсем перестала о них думать, — ее имя он произнес не с нежностью, как обычно, а твердо и с нажимом.
— Не понимаю о чем ты.
— Ты понимаешь. Конечно, понимаешь, просто не хочешь себе признаться. И знаешь, что так бесит меня во всем этом? Все это переходит рамки нормальности. Ты слишком увлекаешься, только не понимаю почему? Тебе следовало бы подумать об этом.
Роуз сама начинала злиться. Ей хотелось, чтобы Генри остановился. Конечно, она и сама все понимала и не хотела чувствовать давление, тем более от Генри. Он ведь был ее опорой, крепостью, в которой можно укрыться от любых невзгод. Роуз, несомненно, знала, почему ведет себя так, и она не могла осуждать Генри за то, что он не понимает, ведь она сама не давала ему возможности узнать себя лучше. Они никогда не говорили про детство Роуз. Всякий раз, когда Генри спрашивал, она отвечала, что ее растила бабушка, но она умерла. Та часть жизни была закрыта на тысячу замков. Кларк неоправданно было стыдно за свое детство и не за то, что оно было неблагополучным, а за то, что все беды случились с ней. Как будто она сама была виновата в том, что творила ее мать. Роуз считала, что плохие вещи случаются только с плохими детьми. В «Blackhills» она начала новую жизнь и изменилась. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал, какой была она и ее жизнь до поступления в школу. Будто это порочило ее.
Роуз на мгновение задумалась и, предчувствуя близость детских воспоминаний, с силой захлопнула мнимую дверь, которая вела к ним и продолжила говорить спокойным тоном.
— Генри, я все понимаю, но это я, и я такая. Я не ребенок и отдаю отчет своим действиям.
— Правда? Но твои поступки говорят совсем об обратном, ты ведешь себя как маленький эгоистичный ребенок, только вот не могу понять причину такого поведения, — он все больше распалялся, а Роуз все больше это не нравилось. Каждая его фраза вызывала в подсознании слова: «Ты ведешь себя так, потому что никто тебя не любил! Потому что ты была никчемным ребенком. Ты не заслуживаешь любви и внимания! Разве мать обращалась бы с тобой так, если бы ты была хорошей? Разве дети дразнили бы и обижали тебя, если бы ты была нормальной? Разве тот мужчина посмел бы прикоснуться к тебе, если бы ты…» Роуз заставила сознание замолчать и вернула себе контроль. Меньше всего ей хотелось поддаться чувствам и все сейчас рассказать Генри. Так он станет ее жалеть, а ей была не нужна ничья жалость. Она всегда была сильной и могла справиться со всем сама.
Кларк изменилась в лице, от неуверенности не осталось и следа. Она разозлилась от мыслей, которые непрошенно влезли в голову. Генри продолжал говорить:
— Мне не нравится то, что происходит сейчас с тобой и то, что происходит с нами. Давно нужно было поговорить об этом. Я перестал понимать что-либо.
— Не понимаю. При чем тут мы?
— Мы тут при всем. Я больше не могу со стороны смотреть на то, что ты делаешь с собой и на что готова пойти. Всему есть предел.
— Да, Генри, всему есть предел. Это я и это моя работа. Я такая! И не собираюсь быть другой. Если тебе это не нравится, смирись или уйди с дороги! — Роуз перешла на крик и слегка толкнула Генри в грудь. — И давай больше не будем об этом! Каждый раз одно и то же!
Ей не хотелось грубить, но друг все ближе и настойчивее подбирался к темам, на которые говорить Роуз было невыносимо. Защитная реакция проявилась в колкостях и крике. Она понимала, что отталкивает его, но ей было проще отказаться от Генри, чем спускаться в подвалы своего детства и объяснять дорогому человеку, почему она ведет себя так и зачем ей жизненно необходимо постоянно заслуживать признание, делая что-то значимое и даже безрассудное.
— Вот значит как? Так просто? — его лицо изменилось, Роуз добилась своего, сделала больно.
— Да, так просто! — она не отступала, понимала, что, возможно, совершает большую ошибку.
— Не смею возражать, если ты так решила. Я тебя понял, — уже спокойным тоном произнес Уотерс.
— Вот и отлично! — бросила Роуз, развернулась и пошла на стоянку, искать Роберта, так ни разу и не обернувшись. Уверенность могла дрогнуть в любой момент, но ей этого не хотелось.
Роб как раз забрал машину. Кларк открыла заднюю дверь и плюхнулась на сидение.
— Получила нагоняй? — с сарказмом спросил босс, его настроение явно изменилось в лучшую сторону.
— Давай не будем об этом, пожалуйста, — недоброжелательно попросила Роуз, сжавшись и скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что не настроена обсуждать то, что произошло между ней и Генри.
— Понял, обойдемся без разговоров. Где Генри?
— Понятия не имею, наверное, остался перед входом. Заберем его оттуда.
— Ооо, черная кошка пробежала, — продолжил Роб подшучивать. Роуз одарила его убийственным взглядом. — Все понял, умолкаю.
Генри, действительно, стоял перед входом в участок. Роберт подъехал прямо к нему, и Уотерс молча сел в машину на переднее сидение. Вид у него был вполне обычный, на первый взгляд. Но если присмотреться, было очевидно, что он разбит. Глаза безжизненные, стеклянные. Плечи опущены, на лбу залегла глубокая морщинка, сообщающая о том, что он все еще зол, а опущенные уголки глаз говорили о расстройстве.
По возвращении на базу Роуз пулей вылетела из машины, только транспорт успел остановиться, и сразу же убежала в свою комнату, тем самым ясно дав понять, что продолжения разговора не будет. Хотя Кларк была не уверена, что Генри стремился поговорить. Она убедилась в этом уже спустя несколько дней его безразличия к ее персоне. Точнее, она расценивала его действия как безразличие. Они не проводили вместе свободное время, работали тоже по отдельности. Генри относился к Роуз холоднее, чем к любому из обитателей базы. За весь день он мог только поздороваться или сухо попрощаться, на худой конец спросить что-то по работе. Другого общения между ними не происходило. Это начинало задевать Роуз, хотя гордость не позволяла долго думать об этом. Пойти на разговор или примирение первой и в мыслях не возникало. Но каждый раз, когда Кларк видела Уотерса, а он оставался таким же холодным и безразличным, что-то больно кололо в груди. Она старалась прогнать это ощущение и еще больше погрузиться в работу. Другие обитали базы тоже заметили холод между Генри и Роуз. Это доставляло Кларк неудобство. Ей чаще хотелось бывать одной, чтобы избегать каждый раз повисшую в воздухе неловкость и напряжение. Так прошел практически месяц, хотя Роуз казалось, что всего несколько дней. Она топила все свои переживания в работе, и время текло все незаметнее. Иногда она даже путала день с ночью.
Глава 7
Роуз осталась наедине со своими мыслями. После ссоры с Генри она замкнулась, старалась меньше времени проводить в компании, избегала общество агентов. Разговоры превратились в краткое перекидывание парой фраз, в основном только по делу. Все на базе заметили, что между Роуз и Генри что-то произошло, поэтому неловкость присутствовала каждый раз, когда пара оказывалась в общей компании. Многие намеренно старались общаться с Роуз, чтобы поддержать, но больше остальных она сдружилась с Сэмом. Он был простым парнем, не заморачивался по пустякам, не лез не в свое дело и не задавал лишних вопросов. Кроме того, Сэм, в отличие от остальных, всего лишь на полтора года был старше Роуз. Может, поэтому именно с Сэмом удалось найти общий язык. Роуз проводила с ним время, когда хотела отвлечься от задания. К тому же Сэм часто помогал ей и ни разу не упрекнул в том, что она слишком увлекается. Они были во многом похожи. Сэм тоже порой заходил слишком далеко и поступал безрассудно, только его за это никто не осуждал, что очень бесило Роуз. Ей казалось, что к ней отнеслись несправедливо. Она злилась на Генри.