Седьмое таинство
Шрифт:
— Помолчи, — буркнул Браманте, не сводя глаз с темного входа в пещеру. Там уже плясал, словно светлячок, луч фонарика — еще один признак того, что сюда приближаются.
Фальконе так и не смог выбросить из головы слова Терезы Лупо, сказанные на берегу Тибра позапрошлой ночью, когда он на короткое время поверил, что загадки наконец разгаданы, а судьба Алессио Браманте выяснена. И вспомнил то, что сказал Джорджио Браманте в Монти, когда чуть не захватил его; когда, если уж быть до конца честным с самим собой, можно было захватить и самого Браманте, если бы он и дальше продолжал
— Седьмая жертва. — Фальконе посмотрел прямо в глаза своему пленителю, в которых теперь плясал страх, также делавший археолога похожим на нормального человека. — Но это буду не я, не так ли? Все ведет к тебе самому, Джорджио. И всегда вело. Тебе что, самоубийства недостаточно? Неужели мертвый ребенок, что застрял в твоем воображении, хочет заполучить и кровь собственного отца помимо крови всех остальных?
Стоявший рядом человек вздрогнул.
— Если он мертв, — продолжал нажимать Фальконе, — ему этот спектакль уж точно не нужен. А если нет, думаешь, Алессио будет рад и счастлив, если об этом узнает?
Умные темные глаза на мгновение вспыхнули.
— Ничего-то ты не понимаешь, — пробормотал Браманте. — Ты ведь не имеешь представления, что у меня в голове.
— Я бы с удовольствием послушал. Вот если бы мы поговорили тогда, четырнадцать лет назад…
Лицо Джорджио застыло в мертвой гримасе.
— Тогда ты возненавидел бы меня еще сильнее, чем ненавидишь сейчас, Фальконе. Тут все очень просто. Они убьют меня. Или я убью тебя. И никаких других вариантов. Какой больше нравится?
Инспектор не ответил, пытаясь осмыслить собственное физическое состояние: что действует, а что все еще возвращается к норме. За последние три дня он не стал слабее, просто тело получило некоторые повреждения.
Тут в помещение ворвался поток желтого света: четыре фонаря, нащупывающие цель. Нашли.
Фальконе, собрав силы, какие только мог в себе найти, резко развернулся на здоровой ноге, крутанулся всем телом, одним быстрым и мощным движением вырвался из захвата Браманте, упал на пол и откатился влево. Внимание похитителя вынужденно раздвоилось — между упущенным пленником и группой, возникшей перед ним: четверо мужчин в черных комбезах и черных масках и профессор археологии с сияющими глазами. Она походила на фурию, ведущую солдат в бой.
— Убрать оружие! — рявкнул Фальконе, откатываясь еще дальше в сторону, достаточно далеко от Браманте, чтобы тот не мог до него дотянуться. — Оружие убрать! Это приказ!
Темные фигуры по-прежнему стояли перед алтарем в замешательстве, не зная, как на это реагировать.
Четыре ствола поднялись одновременно и уставились прямо на человека с ножом в руке. А тот замер перед ними в ожидании…
Женщина верещала что-то, чего Фальконе не мог разобрать.
— Взять его! — приказал он. — Нож у него заберите! Один — вперед, остальным — прикрывать!
Одна фигура в маске без слов выдвинулась вперед. Боец опустил автомат и сделал один шаг.
Браманте выставил сверкающее лезвие прямо перед собой — острие могло сейчас ударить куда угодно.
— Да опусти ты его, ради Бога, — крикнул инспектор, с трудом поднимаясь на ноги и
Лео закрыл глаза, дожидаясь, пока в голове прояснится, но это заняло некоторое время. Он всегда гордился тем, как быстро ему удается прийти в себя, вернуть себе хоть в какой-то мере уверенность, командный тон, решительность и сообразительность, даже в самых отчаянных ситуациях. Это особое умение, и он его не утратил.
— Нам еще нужно с тобой поговорить, Джорджио, и мы непременно поговорим. Я хочу наконец со всем этим покончить, раз и навсегда…
Лео открыл глаза, готовый взять ситуацию под полный контроль. И замер. Эти двое так быстро все проделали, так бесшумно, что он, пребывая в некоторой отключке, не услышал ни звука. Трое бойцов в черном уже отступали, безоружные, к стене, ближе к Браманте, подняв руки вверх. Один из автоматов был в руках Джудит Тернхаус, ствол смотрел в их сторону. Еще два валялись на полу, далеко, не дотянуться. Четвертый спецназовец водил автоматом из стороны в сторону, нацеливая его то на Браманте, то на коллег.
Тернхаус яростно, злобно и угрожающе пялилась на Фальконе.
— Вы полагаете, что вам удастся у меня все это отнять?! — буквально выплюнула она в лицо инспектору. — После стольких лет?!
— Прошу меня простить, — честно ответил он. — Я просто ничего не понимаю.
Полицейский глянул на Браманте, который сейчас выглядел совершенно беспомощным, что было совсем на него не похоже.
— Но я не один так заблуждался, — добавил Фальконе. — Синьора Тернхаус…
Черный, смертельно опасный автомат в ее руках был направлен прямо ему в голову. И к собственному удивлению, инспектор обнаружил, что именно сейчас, впервые за все время, прошедшее с его ухода из квестуры вчера вечером, он реально опасается за собственную жизнь.
— Еще одно слово, — пригрозила археолог, — и я с огромным удовольствием разряжу эту штуку вам в башку. Клянусь!
Она прошла вперед и, не сказав ни слова, вырвала у Браманте нож. В ответ не раздалось ни звука протеста.
Бывший профессор помотал головой, развел руками, посмотрел на американку, оглянулся на Фальконе и вновь перевел взгляд на Джудит.
— Что происходит? — спросил он потерянным тоном, в котором звучала и нотка гнева. — Мы же обо всем договорились!
— Я хочу вам кое-что показать. — Ученая дама кивнула человеку в черном, стоявшему рядом с ней.
Тот сунул автомат под мышку и свободной рукой стащил с головы маску.
Молодой человек, симпатичный, как показалось Фальконе. Немного юный для такой службы. Несколько наивный, еще не вполне владеет собой. Он стоял выпрямившись, примерно такого же роста, как Браманте, похожий на него лицом и телосложением, хотя черты его отличались большей свежестью.