Седьмой гном
Шрифт:
Чердынцев скептически хмыкнул и вновь посмотрел на скамейку.
– М-да… – Альберт Венедиктович по-свойски прихватил Макара за локоть и указал на здание, у которого стояла машина Чердынцева. – Пойдемте. Я договорился, нас ждут.
– Это ведь не займет много времени? – спросил Чердынцев. – Вы мне сразу скажите, сколько нужно, и я…
– О чем это вы? – удивился Альберт Венедиктович.
– Про деньги, – не стал юлить Макар и, словно в подтверждение своим словам, полез за пазуху. – Похороны, поминки, что там еще?
– Тут
– Точно. Еще же к нотариусу, – вспомнил Чердынцев. – Вы, наверное, хотели бы что-нибудь получить на память, так сказать, от Горецкой?
Худрук отмахнулся и потянул на себя тяжелую дверь.
– Это все потом. А сейчас… Вам, Макар Дмитриевич, все скажут. Но знаете, что, – Альберт Венедиктович приподнялся на цыпочках и потянулся к уху Чердынцева. Тому даже пришлось наклониться. – Поговаривают, что не сама старушка отошла в мир иной. Помогли ей…
Макар вскинул брови и придержал дверь, чтобы она не пришибла побледневшего от собственных слов худрука. Мужчина юркнул внутрь, и меховая макушка шапки задела руку Чердынцева, оставив мокрый, пахнущий псиной след.
– Убили? – спросил Макар.
– Не совсем… Обстоятельства, батенька, обстоятельства…
Они поднялись на второй этаж, где Щербинин сразу же нашел нужный кабинет. Макар зашел следом, попутно расстегивая пуховик. В здании было душновато, будто вытяжки работали на последнем издыхании.
Из-за стола поднялся молодой мужчина в сером костюме и криво висевшем галстуке. Внимательно оглядев Чердынцева с ног до головы, он усмехнулся. А когда заметил в его руке дорогой брелок от машины, презрительно дернул густой бровью.
– Московские гости изволили приехать? – спросил он у Щербинина, словно речь шла не о Макаре.
Альберт Венедиктович стащил шапку, бухнул ее на стол, попутно забрызгав все вокруг, а затем кивнул:
– Именно!
– Макар Чердынцев, – представился Макар. – А ваши должность и звание?
– Следователь Ерохин.
– Следователь, понятно. Старший или…
– Присаживайтесь, – сквозь зубы процедил Ерохин.
Худрук первым ринулся к стене, у которой стояли два стула. Он с грохотом протащил один из них поближе к столу и уселся на самый краешек. Макар же занял место у офисного шкафа, демонстративно закинув ногу на ногу. Теперь следователю приходилось крутить головой, переводя взгляд от одного к другому, что явно было ему не по нраву. Зато Макар почувствовал приятный всплеск адреналина. Исключительно из вредности ему хотелось показать, что гостей, тем более московских, желательно привечать с уважением. Как сказал бы его отец: союз двух самцов возможен только в двух формах – враждебного альянса против других самцов или в случае оказания взаимных услуг. Ни то, ни другое Чердынцев пока не рассматривал. И следователь Ерохин, похоже, тоже.
– Вы родственник Горецкой? – Ерохин раскрыл перед собой папку и перевернул несколько листков.
– Ну… – замялся Чердынцев.
– Да,
Чердынцев коротко пожал плечами и поднял глаза к потолку, посередине которого расплылось желтое пятно от протечки.
– Давайте паспорт, – кисло произнес следователь.
Макар вытащил документ и, качнув головой, все же встал, чтобы положить его на стол.
– Ночевать где будете? – спросил Ерохин, переписывая личные данные Макара.
– В смысле? – удивился Макар.
Ерохин поднял на него тяжелый взгляд.
– С ночевкой определились уже?
– А вас это каким боком касается? Не понимаю, что вы имеете в виду…
– Что имею, то и введу, – пробурчал Ерохин, опустив голову и чиркая ручкой по бумаге. – На квартире у Горецкой следственные мероприятия уже закончились.
Макар почесал бровь. Похоже, что выбранная им тактика с треском провалилась. И чем дольше он будет разыгрывать «московского гостя», тем вреднее будет следователь. Провинциальные замашки раздражают, если относиться к ним свысока. А ведь, по сути, все гораздо проще – чужаки и в Москве напрягают.
– Вот как… Понятно. То есть, не совсем понятно, конечно, – кашлянул Чердынцев.
– Слав, ну я уже сказал ему… – вполголоса обратился к следователю худрук и поскреб столешницу ногтем.
– Альберт Венедиктович, – сжал кулаки Ерохин. – Ну вечно вы!.. Торопитесь с выводами.
– Полгорода уже об этом шепчется! – парировал Щербинин и победоносно взглянул на Макара.
Решив побыстрее докопаться до подробностей, Чердынцев прихватил стул с обеих сторон за сидение и на полусогнутых добрался до стола следователя.
– Так, давайте по порядку, – начал он. – Мне хотелось бы понять, на сколько я здесь зависну. Дела ждут. Так что говорите, где нужно подписать? И когда устроить прощание с… – он замешкался, не зная как обозначить свое родство с Горецкой. Мне бы и вас не хотелось задерживать, – он сделал пас в сторону Ерохина. – Забот, что ли, у вас мало… Видимо, не так все страшно с Амалией Яновной? В том смысле, что… – Макар развел руками.
– Ну смотрите, – следователь прилег на сложенные перед собой руки, – экспертиза показала, что Горецкая умерла от обширного инфаркта. А вот что его вызвало…
– Старость? – предположил Макар, сделав трагическое лицо.
– Оно, конечно, так… – Ерохин постучал по истертой столешнице кончиком шариковой ручки. – Но обстоятельства…
– Да боже мой, какие тут могут быть еще обстоятельства? Несносный характер? Язвенная болезнь? Справка от психиатра?
Ерохин и Щербинин переглянулись.
– Да, Амалия Яновна, конечно, была своеобразным человеком, но… – худрук погрозил Макару пальцем. – В своем уме!
– Вот, обратите внимание, – Ерохин раскрыл папку и веером положил перед Чердынцевым несколько фотографий.