Седьмой ключ
Шрифт:
Нет, это был не сон…
Сережа лежал с закрытыми глазами, и в сознании его начала постепенно проявляться цветная картинка. Краски сначала казались ему размытыми, изображение стертым, но мало-помалу оно становилось отчетливее, а контуры насыщались цветом. Это было похоже на проявку цветной фотографии.
Минут через десять Сережа поднялся, действуя все так же автоматически, и взялся за кисти и краски. Он старательно, стремясь быть по возможности точным, наносил на чистый лист бумаги привидевшееся изображение. Его рука, сжимавшая кисть, работала быстро и четко, но прежней легкости, вдохновения в работе не ощущалось. Раньше, стоя перед этюдником, он волновался, вздыхал,
На бумаге постепенно появлялся силуэт молодой хрупкой женщины в узко приталенном платье с глубоким вырезом. Ее темные волосы были зачесаны на пробор и плавной дугой обрамляли лицо, открывая только мочки ушей, в которых были вдеты тяжелые серьги с сапфирами. Она стояла, облокотившись о перила веранды, пристально глядя куда-то вдаль, при этом во взоре ее не отражалось никаких чувств — ни печали, ни радости, ни ожидания — в нем была… пустота! Даже не верилось, что такие прекрасные глаза могут быть столь пустыми и невыразительными… Только поза ее, фигура выражали скрытое напряжение, точно была она камнем, готовым вот-вот вылететь из пращи.
А за спиной девушки стоял человек. Он был в черном сюртуке и темных перчатках, горло было повязано отблескивающим на свету шелковым шейным платком, заколотым булавкой с кроваво-красным рубином. Человек этот возвышался над замершей девушкой как скала, и все черты его были словно каменные — крупный нос с горбинкой, резко выдающиеся скулы и волевой властный высокий лоб. Его глаза, пристально глядящие исподлобья прямо перед собой, казалось, пронизывали насквозь, этот взгляд пугал и отталкивал, но в то же время от него невозможно было оторваться… Точно всякий, кто попадал в поле этого взгляда, оказывался в ловушке.
Закончив свою работу, Сережа замер, отведя в сторону руку, сжимавшую кисть, постоял с полминуты, не двигаясь, и как подкошенный упал на траву. Словно кончилось действие заведенной пружины… Только на сей раз, похоже, это был настоящий обморок.
Едва это произошло, на землю упали крупные редкие капли, и вскоре дождь разошелся вовсю, размывая краски не успевшей высохнуть акварели…
Прибежавшая вскоре Манюня и застала эту картину: отца, ничком лежавшего на траве без признаков жизни, и размытую акварель. Она попыталась поднять его, он он был слишком тяжел для ее детских силенок. Девочка закричала, принялась звать на помощь, но вокруг все как вымерло — дачники попрятались по домам. Недолго думая, Маша оседлала велосипед и помчалась к Дальнему озеру — к Вере с Веткой — единственным близким ей людям в здешних краях… От смятения и испуга она не догадалась кинуться в сторожку и вызвать по телефону «скорую помощь»…
Глава 5
Туман
— Сереженька, я вам еще чайку подолью, вам надо хорошенько прогреться, — Вера хлопотала возле Сергея, стараясь растормошить, но это не слишком ей удавалось: он только молча кивал в ответ и натянуто улыбался.
Едва запыхавшиеся Вера с Манюней склонились над ним, он открыл глаза и, застонав, приподнялся на локте. Они помогли ему встать и повели в дом, поддерживая с обеих сторон. Бледная испуганная Манюня
Та пискнула: «Да, конечно… сейчас!» — и кошкой метнулась к шкафу. А Вера вскипятила чайник, укутала пледом ноги Сергею и быстренько растопила печь.
— Сережа, я все-таки вызову «скорую», — склонилась она над ним, обнимая за плечи и заглядывая в глаза. — Что ж это было? Сердце?
— А? Нет… — он еле разлепил посиневшие губы и отвел взгляд. — Не надо… ничего. Сейчас я… Сейчас.
Манюня притащила сухую майку, свитер и брюки и принялась стаскивать с отца рубашку. Вера почувствовала себя неловко — теперь она явно было тут лишней, а ее заботы, похоже, не доставляли Сергею особой радости. Пока он переодевался, она ушла на веранду. Дождь перестал, и сад дрожал от озноба, стряхивая капли с листвы.
«Как там Веточка?» — на душе у Веры было смутно, тревожно.
Ей бы сейчас возле дочери быть, но раз тут такое… И никак она взять в толк не могла, что случилось с Сережей. Приступ? Но с чего бы вдруг… Ни на что ведь не жаловался — только радовался, как ему тут хорошо. А сейчас, словно кто подменил человека: замкнутый, отрешенный, чужой — и ведь видно, что вроде пришел в себя, пульс нормальный, ровный. Хоть бы слово сказал — мол, все в порядке, Вера, вы не волнуйтесь, спасибо за помощь… Ничего. Точно в тягость ему помощь эта. Словно раздражает его ее присутствие. Да, пора. Наверно, Шура уже вернулась и в догадках теряется, куда ее сестра подевалась…
Вера вернулась в комнату.
— Ну, как вы, получше? — Сергей повернулся на звук шагов, и Вера заметила, что взгляд его прояснился и потеплел. — Вот и хорошо. Вы ложитесь, Сережа, знаете, сон — лучшее лекарство. А мне пора. Темнеет уже, а там Ветка одна… Пойду я.
— Тетя Вера, а вы возьмите мой велосипед, — подскочила к ней Маша. — А завтра я за ним зайду. Может, солнышко выглянет, мы тогда с Веточкой искупаемся.
Вера улыбнулась, поняв, что Маша на Ветку не сердится. У нее несколько отлегло от сердца — втайне она волновалась за дочь — не хотелось, чтобы девчонки всерьез поссорились. Но, кажется, Маша и не думала обижаться, до чего славная! С каждым днем она нравилась Вере все больше.
— Пожалуй, я так и сделаю. Сережа, если вам будет получше — приходите завтра к нам на обед. У нас гости будут, я сегодня с одной милой женщиной познакомилась. Приходите, я пирог испеку… — она осеклась, заметив, что Сережа ее не слушает.
Он сидел, втянув голову в плечи, и чертил пальцем по скатерти какие-то узоры.
— А? — он резко повернул голову, и Вера уловила в нем плохо скрытое раздражение.
— Пойду я… — Вера мялась на пороге, словно хотела что-то сказать, о чем-то спросить, но сомневалась, стоит ли… — А вы отдыхайте, Сережа.
— Да… Ох, Вера, простите, вы о чем-то говорили сейчас, но я не расслышал. Гул какой-то в ушах. — Он попытался подняться. — Я провожу до калитки.
— Ни в коем случае, и не думайте! — Вера подошла к нему, поправила плед. — Вам покой нужен, сон. До завтра, Сережа. Будет лучше — загляните ко мне. Или мы с Веткой вас проведаем… Машенька, где твой велосипед?
И скоро она уже мчалась к дому в сырой сгущавшейся мгле — над промокшей землей стлался туман. Лес обступал дорогу молчаливой стеной, и в его затаенном молчании Вере чудилось что-то недоброе. Она подумала, как хорошо, что Маша одолжила ей свой велосипед, — проделать весь путь до дома пешком в этой темени было бы страшновато.