Седьмые Врата
Шрифт:
Альфред глядел сквозь темноту. Одолевавшее его волнение по поводу Эпло и Мейрит, не утихающие подозрения насчет Бальтазара, были захлестнуты волной жалости и потрясения. Пятьдесят или около того сартанов: мужчин, женщин и несколько – совсем немного – детей – скрывались в этом мрачном подземелье. Их вид и отчаянное, тяжелое положение, вызывали сердечную муку. Голодание, следы понесенных ужасных потерь; но худшим, чем физические лишения, были ужас, страх и отчаяние, опустошившие их души так же, как голод изнурил их тела.
Бальтазар делал все возможное, чтобы поднять их настроение, но и он уже почти исчерпал свои возможности. Многие сартаны попросту сдались. Они лежали на твердом холодном полу пещеры, ничего не делая, и только глядя в темноту, как будто умоляя ее, чтобы она опустилась и окутала их своим покрывалом. Альфред хорошо знал такое ощущение безысходности, знал, как это может случиться, поскольку сам однажды прошел подобный путь отчаяния. Если бы не то неожиданное появление Эпло – и собаки Эпло – Альфред и сам мог бы последовать путем к этому жестокому заключению.
– Это – то, на чем мы держимся, – сказал Бальтазар, указывая на большой мешок. – Семя кэйрн-травы, мы сохранили его для того, чтобы посадить, берегли еще с Гавани Спасения. А теперь размалываем семена, смешиваем их с водой, чтобы сделать кашу. И это – последний мешок. Когда он кончится…– некромант пожал плечами.
Это значило, что магия покинула сартанов, а вся их сила ушла только на то, чтобы выжить, вдыхая ядовитый воздух Абарраха.
– Не волнуйтесь, – сказал Альфред. – Я помогу вам. Но сначала я должен вылечить Мейрит.
– Конечно, – сказал Бальтазар.
Мейрит уложили на груду рваных одеял. Несколько сартанских женщин постарались устроить ее поудобнее. Она была тепло укрыта, ее напоили.
(Альфред не мог скрыть своего удивления, наблюдая явное изобилие пресной воды, поскольку в прошлое его посещение Абарраха воды было чрезвычайно недостаточно. Он подумал, что надо бы не забыть спросить об этом.)
Благодаря этим стараниям, Мейрит наконец пришла в себя. В поле ее зрения тут же попал Альфред. Слабо приподняв руку, она потянулась к нему. Он опустился на колени около нее. Мейрит схватилась за него, почти лишив равновесия.
– Что… Где мы? – спросила она сквозь зубы, сжатые, чтобы не стучать от трясущей ее лихорадки – Кто – они?
– Сартаны, – сказал, Альфред, успокаивая ее, и стараясь убедить лечь обратно. Ты здесь в безопасности. Я собираюсь вылечить тебя, и поэтому тебе необходимо будет поспать.
Лицо Мейрит стало каменным, на нем появилось вызывающее выражение. Альфреду это напомнило то время, прошлый раз, когда он был на Абаррахе и когда вылечил Эпло помимо его воли.
– Я сама могу позаботиться о себе, – начала Мейрит, но ее речь резко оборвалась. Она задохнулась и не могла восстановить дыхание.
Альфред взял ее за руки, ее правую в свою левую, ее левую в свою правую, объединив круги их жизненных сил.
Она сделала слабую попытку вырвать руку, но Альфред сейчас был сильнее, чем она. Он крепко держал ее и начал петь руну. Его сердечная сила перетекала в Мейрит. Ее боль, страдание и одиночество уходили к нему. Круг, возникший вокруг них, объединил их вместе, и только на краткий миг Эпло оказался в его пределах.
Перед мысленным взором Альфреда появился странный, пугающий образ их троих, плывущих на волне света, воздуха и времени, и беседующих друг с другом.
– Вы должны покинуть Абаррах, Альфред, – сказал Эпло. – Ты и Мейрит. Уходите куда-нибудь. Скройтесь там, где Ксар не сможет найти вас.
– Но мы не можем забрать собаку, не так ли? – заспорил Альфред. – Ксар прав. Собака не может пройти через Врата Смерти. Не может без тебя.
– Мы не пойдем, – сказала Мейрит. – Мы не оставим тебя.
Она казалась окруженной сиянием, и в глазах Альфреда была прекрасна. Она склонялась над Эпло, находясь на расстоянии протянутой руки, но ни он не мог бы коснуться ее, ни она – притронуться к нему.
Волна несла их, поддерживала, но она же и разделяла их.
– Я уже однажды потеряла тебя, Эпло. Я оставила тебя, потому что не имела мужества, чтобы любить тебя. Но я достаточно храбрая теперь. Я люблю тебя, и я не потеряю тебя снова. Если бы все было наоборот, – продолжала Мейрит, не позволяя ему вставить слова, – и если бы это я осталась лежать на том каменном катафалке, разве бы ты покинул меня? Или ты думаешь, что я не такая же сильная, как ты?
Голос Эпло задрожал.
– Я не прошу, чтобы ты была слабее, чем я. Я прошу, чтобы ты была сильнее. Вы оба должны понять, что сила оставляет меня, Мейрит. Помните о наших людях, о борьбе за их жизни в Лабиринте. Помните, что случится с ними и в каждом из четырех миров, если наш повелитель преуспеет и закроет Седьмые Врата.
– Я не могу оставить тебя, – сказала Мейрит.
Любовь лилась из нее. Любовь Эпло текла от него, и Альфред был прекрасной шелковой тканью, через которую они оба проходили. Трагедия их разделения глубоко огорчала его. Если бы он мог бы дать им возможность поговорить без свидетеля, вырвав себя из круга, он бы ушел немедленно. Как бы то ни было, он мог быть только убогим посредником.
Хуже было то, что он услышал слова Эпло, и тот сказал их ему, Альфреду, также как и Мейрит. Альфред тоже должен был найти силы покинуть того, кого он любил.
– Но, однако, как быть с Бальтазаром? – спросил Альфред.
Прежде, чем Эпло ответил, свет начал исчезать, а тепло в области сердца – остывать. Волна отхлынула, оставив Альфреда в неизвестности и одиночестве, в темноте. Он глубоко вздохнул, вздрогнул зябко, не желая возвращаться к действительности. И, поскольку в мыслях своих он был далеко, то не сразу расслышал, как его окликают по имени.
– Альфред. – Мейрит полулежала, опираясь на локоть. Лихорадочный блеск уже не так был заметен в ее глазах, хотя веки были теперь тяжелы и слипались от желания закрыться. – Альфред, – повторила она, борясь со сном.