Седое золото
Шрифт:
— Старшина Сизый! — скомандовал. — Приказываю уничтожить противника, засевшего на левой сопке! Я на себя правую возьму! Приступить к выполнению задачи! Встречаемся в лагере…
Глава четырнадцатая
Медвежья охота
Внимательно глядя себе под ноги, Ник бежал по склону сопки.
По противоположному склону, невидимому со стороны лагеря. Взрывов больше не было слышно. Понятное дело, попали в буровой станок, дальше уже можно не продолжать. Как говорится: "Сделал главное дело — отходи смело!"
Вот именно что — отходи. Только и оставался призрачный шанс — перехватить гада пятнистого на отходе.
Присмотрелся Ник к соседней сопке: а что, пожалуй, есть шанс, и не призрачный совсем, полноценный. Это со стороны лагеря сопка идеальным конусом представлялась, а теперь стало ясно, что с другой-то стороны она вогнута, что та парабола высшего порядка. Поэтому и кратчайший путь отхода только один — по самому дну этой параболической фигуры.
Эх, успеть бы только путь ему перерезать!
Ник попытался ещё ускориться. Он бежал уже вдоль склона соседней, нужной ему сопки, к тому месту, где склон обрывался, встречаясь с параболическим сечением впадины.
Пот, такое впечатление, выходил уже изо всех пор, сердце прыгало в груди с устрашающей частотой взбесившегося маятника, ноги превратились в две чугунные стопудовые чушки.
Ещё и мысли тревожные непрерывной барабанной дробью в мозгу стучали: что там с Айной, со всеми остальными, есть ли убитые, раненые, подлежит ли станок восстановлению и ремонту, цела ли рация?
Хорошо ещё, что солнце пряталось за облаками, было не так жарко, иначе давно бы выдохся окончательно, скучал бы где-нибудь в тенёчке.
Вот и нужное место: склон резко обрывался, словно его многие миллионы лет назад обрезали тупым гигантским ножом. Или кривым космическим тесаком рассекли на две части: одну часть на прежнем месте оставили, а вторую — уволокли куда-то, по неизвестной космической надобности.
Ещё одна помощь со стороны природы обнаружилась: относительно высокие и густые кусты голубики выстроились ровный ряд, явившись своеобразным продолжением склона сопки, сошедшего на нет.
Очень эффективное естественное укрытие, почти идеальное, если, конечно, противник по нужную сторону от этого кустарника находится.
Ник сдёрнул с плеча винтовку, прополз метров сто вдоль зарослей голубики, выбрал ровную площадку, идеально подходящую для засады, попытался привести дыхание в норму — вдруг через пару минут уже и стрелять придётся, желательно без промаха.
Успел, опоздал? Поводил стволом винтовки туда-сюда, держа указательный палец на спусковом курке.
В параболической лощине всё было спокойно, никаких признаков движения. Кроме Ника, только тишина здесь присутствовала, вековая такая, звенящая тонко и противно.
До вершины сопки километра два было, может, немногим больше.
Высоко в небе, прямо над его головой, кружил, абсолютно не шевеля крыльями, полярный кречет. Километрах в трёх на ребре, образованном пересечением конуса и параболы, обнаружилось маленькое светло-коричневое пятнышко. Похоже, молодой медведь вышел на променад. Знакомый мишка — когда буровая не шумела-тарахтела, он постоянно около лагеря отирался. Айна к нему совсем близко подходила, разговаривала с ним, чуть ли не с руки оленьими кишками и прочими субпродуктами кормила. Обещала через две недели сделать совсем ручным.
А это что ещё впереди, как раз там, где и ожидал? Показалось или…
Пожалуй, что — или…
Кустик лохматый со стороны вершины сопки следовал по дну лощины.
Неторопливо так передвигался — со скоростью очень пожилого пешехода.
"Качественный камуфляж, — оценил противника Ник. — Только вот чего это ты, братец, пешком передвигаешься? Я бы на твоём месте сломя голову улепётывал. Самоуверенность? Да ладно, не верю! После потери шестерых бойцов от этой самоуверенности и следочка крохотного не должно было остаться. Тогда что?"
Когда до «кустика» метров триста оставалось, стала ясна и причина такой неторопливости. Закамуфлированный противник волок на плече тяжёлый армейский миномёт, а за спиной, судя по всему, размещался ещё и неслабый рюкзак с боеприпасами. Конечно, с таким грузом не разбежишься.
"Что ж это он миномёт с оставшимися минами на вершине не бросил? Да и камуфляж этот тоже — лишние семь-восемь килограммов, — удивился про себя Ник. — Налегке давно бы уже ушёл, не рискуя понапрасну. Жадность? Рачительность? Просто — тупое выполнение приказов и инструкций? Как бы то ни было, попался ты, голубчик дорогой! Может, обнаглеть, попробовать живым взять? Да и допросить, как Эйвэ учил, с жёстким пристрастием?"
Решил не рисковать, ну его, жадность — вещь коварная. Вот самого этого миномётчика хозяйственного взять, к примеру, — давно уже в безопасности мог бы быть, сигаретки душистые покуривая под коньяк ароматный. Так нет же, не бросил ценную поклажу, не иначе — жаба задушила! Пожинай теперь плоды своей скупости…
Занял Ник стрелковую позицию, тщательно прицелился. Ну, ещё поближе подойди, дарлинг, ещё ближе!
До «кустика» метров двести полноценных оставалось.
"Ну, ещё сорок-пятьдесят пусть пройдёт, — решил Ник, — и достаточно".
Неожиданно из-за облаков выглянуло солнышко. И тут же, словно что-то заметив или просто почувствовав, «кустик» мгновенно упал на землю и затерялся среди множества настоящих кустов. Да и в небольшой ямке запросто мог укрыться, которых в тундре предостаточно.
В чём дело, что случилось?
Ах ты, чёрт! Это же значок с профилем Сталина, начищенный до зеркального блеска, злую шутку отколол. Отразился от его поверхности лучик солнца, пробежался по зарослям голубики, по куруманнику, по болотистым зеленоватым лужам, заметался из стороны в сторону, не зная, куда дальше направиться, да и ослепил «кустик» на мгновенье.