Седой
Шрифт:
Неожиданно старик встрепенулся и с хищным прищуром, как-то не вязавшимся с его добродушным обликом, коротко бросил:
– Свои тут поработали, Крапленый, свои.
– Но кто, кто!?
– Не ори! – повысил голос Профессор. – Я не глухой. Ты и так уже фуфлом торганул [17] , время упустил. Думать теперь нужно, много думать. Главное, менты на хвост не упали. Это хорошо. А со своими мы разберемся, это я тебе говорю.
– Узнаю кто, на кусочки порежу!
Крапленый запенился от злобы и вскочил
17
Фуфлом торгануть – замешкаться (жарг.)
– Сядь, бешеный… – тихо и устало сказал Профессор. – Поговорим спокойно. Есть у меня план.
Слушай…
Крапленый выразительно посмотрел на Маркизу. Та понимающе кивнула и повиляла крутыми бедрами в соседнюю комнату. Впечатлительный Зуб, с вожделением глядя ей вслед, тихо крякнул и завистливо покосился на Крапленого: везуха прет человеку, такие пенки снимает.
Все сгрудились вокруг Профессора…
Глава 9. ПЕРВЫЙ СЛЕД
Было уже около десяти часов вечера, когда капитан Тесленко вошел в подъезд своего дома. К груди он бережно прижимал папку, где лежал лоскут ткани. Нитки от такой же импортной тряпки были найдены на скамейке в сторожке ограбленного магазина. Впрочем, ткань про себя называл тряпкой только Тесленко, со зла, – он сбился с ног, разыскивая ее, насколько редкой и дефицитной она оказалась.
Помог случай – сотрудники таможни конфисковали «левый» товар у одного «труженика Востока» – пятитонный контейнер, сплошь забитый заграничной мануфактурой. Там и нашлась разыскиваемая капитаном ткань.
Экспертам пришлось здорово потрудиться, чтобы по обрывкам ниток установить цвет и фактуру ткани со сторожки и ее идентичность конфискованному образцу. И теперь капитан, отчаявшись в бесплодных поисках одежды, крохотный клочок из которой выдрал гвоздь, решил с помощью хитро задуманной «операции» привлечь к расследованию свою жену Антонину.
– …Господи, ну почему, почему я вышла за тебя замуж? У всех моих подруг мужья после работы сразу домой, а ты хотя бы к полуночи являлся. А зарплата? Кот наплакал, едва концы с концами сводим.
– Ну да… – с обреченным видом кивал Тесленко, изображая отсутствие аппетита после нахлобучки.
А у самого слюнки текли при виде остывающей миски с наваристым украинским борщом.
– Чего это ты сегодня такой смирный? – с подозрением спросила жена, остановив на полуслове свои упражнения в риторике.
– Что ты сказала? – вскинулся от неожиданности Тесленко.
По своему обыкновению, он пропускал слова жены мимо ушей. Его мысли в данный момент занимала тайна кастрюли, которая стояла на плите. Он гадал, что в ней может быть; хорошо бы его любимы куриные котлеты…
– Ты опять меня не слушаешь!? Ну, негодяй…
– Слушал! Ей-ей. Ну, в общем, это… То есть… – Он смешался и запутался в мыслях. – Антошка, прости подлеца. Совсем я замаялся. Виноват, каюсь, такая работа.
– Так, так…
Антонина, подбоченясь, подошла вплотную.
– Брехло, соленые уши. Я тебя насквозь вижу. Сколько лет я с тобой мучаюсь? Десять. И ты меня хочешь обмануть? Ну-ка, выкладывай, что надумал.
– Сыщик… – ухмыльнулся в ответ Тесленко, теплым взглядом окинув жену с ног до головы.
Была Антонина до сих пор стройна, черноволоса, легка на подъем. Поженились они поздно, и так уж получилось, что детей у них не было. И пара видная – смуглянка Антонина и он, косая сажень в плечах, русокудрый, румяный, до сих пор девки молодые заглядываются, а не дал Господь, не дал…
– Ладно, – сдался Тесленко и, не дав опомниться, обнял жену и поцеловал. – И за что я тебя люблю, такую язву, ума не приложу.
– Отстань, трепло… – для виду начала сопротивляться Антонина. – Ешь, блудный муж. Прощаю… но в последний раз.
«Две тысячи первое и последнее китайское предупреждение…» – едва не ляпнул повеселевший Тесленко. Но вовремя сдержался и быстренько принялся орудовать ложкой.
– Так что там у тебя? – требовательно спросила жена, усевшись напротив.
– Антошка, нужна твоя помощь, – решив отставить всякую дипломатию, ответил капитан. – Там у меня в папке ткань, импортная и, между прочим, очень редкая и дорогая. Нужно узнать, кто в городе носит одежду из этой ткани – костюм или, возможно, платье.
– И это все?
Ехидно прищурившись, Антонина уткнулась подбородком в сжатые кулачки.
– Подумаешь, мелочь какая – разыскать среди городских модниц нужную доблестному оперу
Тесленко. Сколько ты мне отводишь на поиски – год, два?
– Неделю, – отрезал капитан, принимаясь за свои любимые котлеты под соусом. – В крайнем случае.
– А сам что?
– Я оббегал все ателье – мимо. Такой ткани даже не видали.
– Это понятно. Нужно быть абсолютной дурой, чтобы отдать ее в ателье. Загубленные деньги и нервы.
То, что они там лепят, только клоунам впору.
– Вот, вот и я об этом. Искать нужно портного-надомника, притом высококлассного. Тут тебе и карты в руки. Таких умельцев в городе немного. Поспрашивай у подруг, знакомых…
– Не было печали… – тяжело вздохнула Антонина, поднимаясь. – Придумал мне забаву, чтобы по вечерам не скучала.
– Антошка, я тебя очень прошу… – взмолился Тесленко.
– Не скули, я не отказываюсь. Сделаю все, что от меня зависит. Уж не обессудь, если ничего не получится. Мы милицейских академий не заканчивали.
Тесленко удовлетворенно улыбнулся и налил себе чаю.
Антонину свою он знал достаточно хорошо и был уверен, что она не успокоится, пока не отыщет эту треклятую модницу, оставившую столь важную улику в сторожке. Впрочем, он вовсе не был уверен в необходимости таких поисков. Но выбирать не приходилось – другие версии ограбления напоминали безликих уродцев, которых можно увидеть только в бреду; ни фактов, ни вещественных доказательств, ни здравых мыслей. Короче говоря, получилась не добротная версия, а фигня на постном масле, состряпанная в угоду Бубырю…