Седой
Шрифт:
Капитан Тесленко, кутаясь в длинный плащ-дождевик, уже битый час стоял на остановке, дожидаясь маршрутного автобуса. Легкая меланхолия, одолевающая с утра, постепенно переросла в раздражение, которое, как ни странно, согревало.
Углубившись в свои безрадостные (под стать погоде) мысли, капитан совершенно не ощущал ледяных порывов коварного сквозняка, задувающего в многочисленные щели автобусной остановки. Он думал о новостях, которые принес ему вчерашний день и о предстоящем докладе полковнику Храмову.
Тесленко даже в холодный пот бросило, когда он на мгновение представил реакцию шефа на его выкладки. Конечно же, вина тут была седьмого отдела, службы наружного наблюдения, но до наружников у Храмова руки коротки, а капитан Тесленко вот он, рядом, под боком…
Храмов выслушал информацию Тесленко внешне спокойно, а что у него творилось в душе, разобрать по выражению лица было невозможно.
Капитан с трепетом ждал очередного разноса. Если честно, то Тесленко не очень праздновал своего шефа, но страсть как не любил скандалов и ругани, будь то на работе, в семье или на улице. Всяческие склоки и брань, помимо воли, приводили его в смятение, как он ни старался совладать с собой, хотя трусом никогда не был.
– М-да… – наконец проронил Храмов. – Соколики… Наверное, гляделки позаливали с вечера, топтуны хреновы, а нам тут разбирайся.
Несмотря на грозный вид и строгий тон, полковник, похоже, был доволен.
Ответ лежал недалеко, что называется, на поверхности, и Тесленко знал его. Храмов и начальник седьмого отдела издавна недолюбливали друг друга, потому полковнику промашка коллеги была, что живительный бальзам на душу.
Уж на докладе у генерала Храмов попляшет на костях своего соперника, понял капитан. Но от этого ему легче не стало.
– Значит, Михей дал тягу… – продолжал Храмов. – С чего бы это, а?
– Не думаю, что наружники «засветились»… – осторожно сказал Тесленко.
Полковник недовольно поморщился, но капитан сделал вид, что не заметил.
– Судя по всему, Михей просто вышел из игры, – упрямо гнул Тесленко свое. – И я уверен, что не без помощи своего братца, Профессора. На нас Михею начихать. Улик против него кот наплакал. А свидетели во главе с Крапленым пока на свободе. Впрочем, свидетелями их можно назвать лишь с большой натяжкой – уж чем-чем, а болтливостью на допросах они не отличаются. Михей – клиент крученый, его голыми руками не возьмешь.
– Может, его отправили вслед Баркаловой?
– Маловероятно. Он брат Профессора, а тот, судя по всему, играет как бы не главную скрипку в оркестре Крапленого.
– Тогда что?
– По-моему, близится финал, большое дело. Все уже на мази, и этот старый хитрец готовит стопроцентное алиби и себе, и братцу Михею. Потому и отправил его подальше, чтобы он подыскал надежное пристанище для себя и для Профессора. Где, случись чего, можно спрятаться и от Крапленого, и от нас. Если дело выгорит, то я почти уверен, что Крапленый избавится от подельников. Он уже меченый кровью, так что ему терять нечего. Ему нужно менять имя и убираться подальше отсюда. Но об этом догадывается и Профессор. Потому и принимает меры предосторожности. Это, конечно, мои предположения. Но, я думаю, они близки к истинной картине.
– В каком состоянии подготовка нашей операции?
– Люди готовы, товарищ полковник. Объект под наблюдением. Пока тихо.
– Смотри, если дадим промашку, ты у меня попляшешь.
В голосе Храмова прозвучал металл.
– Да уж… – буркнул Тесленко, не поднимая головы. – Еще одна новость есть…
– И, как всегда, малоприятная?
– Точно. Нашли участкового Сушко. Убит ножом в спину.
– Где?
– На Рябушовке. Наткнулись случайно. В заброшенном сарае. Пацаны местные играли, ну и… обнаружили…
– Давно?
– В общем, да. Дней десять назад. Сразу заявить побоялись. Труп уже разложился, а это, сами понимаете, зрелище не для малолетних… Один из них через неделю попал в больницу – нервный срыв. Едва выходили. Вот и признался.
– Оружие?..
– Ограблен. Забрали пистолет, документы и форму. Лицо обезображено до неузнаваемости. Эксперты определили, что это Сушко, только при вскрытии. В свое время он участвовал в задержании бандита, был тяжело ранен в бок, и ему удалили одно ребро.
– Вы свободны…
Помрачневший Храмов грузно поднялся и подошел к окну.
– Вот подлюги… – процедил он чуть слышно сквозь крепко стиснутые зубы…
Мишка Снегирев сиял, как новая копейка. С очередной получки он прибарахлился: купил костюм, рубашку и туфли. И теперь Мишка то и дело смотрелся в карманное зеркальце, поправляя чересчур туго затянутый узел галстука и приглаживая непокорные рыжие вихры.
– Наше вам, – кивнул ему Тесленко, присаживаясь. – Слушай, фраер деревенский, ты чай заварил?
– Извините, не успел…
Мишка покраснел и смущенно заерзал на стуле.
– Ладно, прощаю, – благодушно сказал капитан. – Включи чайник.
– Есть! – по-военному козырнул Мишка, хотя и был без головного убора. – Ну как там? – осторожно поинтересовался он, показав пальцем в потолок.
Ему уже приходилось бывать на оперативках Храмова, поэтому он достаточно хорошо знал, какие перипетии случаются в кабинете начальника уголовного розыска.
– Временный штиль…
Капитан потянулся, хрустнув костями.
– Миша, когда у тебя практика заканчивается?
– Скоро, – заулыбался Снегирев.
– Радуешься? – пытливо посмотрел на него капитан. – Наконец избавишься от зануды-наставника…
– Что вы… нет, вовсе нет!
Щеки Мишки вновь стали пунцовыми.
– Честное слово…
– Да ладно, это я так… – улыбнулся Тесленко.
И только теперь понял, что Мишки ему будет не хватать.
Этот неуемный и шустрый парнишка как-то незаметно влез ему в душу, они даже сдружились, несмотря на разницу в возрасте.