Сёгун
Шрифт:
Фудзико уставилась на него:
– О, прошу прощения, господин, вы хотите отказаться от нее?
– Я могу это сделать. Так что вы скажете?
– Думаю, Кику-сан может стать идеальной неофициальной наложницей, господин. Она такая красивая и умная… Я понимаю, что она хороша для многих обычных людей… Но извините, пройдут еще годы, прежде чем Анджин-сан сможет получать удовольствие от ее редких талантов – пения, танца, ума… А как жена… – Одним тоном она подчеркивала свое полное неодобрение. – Дамы Плывущего Мира обычно не подготовлены так, как… другие, господин. Их таланты проявляются в другом… Быть ответственным за финансовое положение, вообще
– А она может научиться?
Фудзико долго колебалась, что ответить.
– Идеалом для Анджин-сана была бы жена Оми, Мидори-сан, и Кику-сан – в качестве наложницы.
– Могли бы они научиться жить со всеми его… э-э… необычными привычками?
– Мидори-сан – самурай, господин. Это будет ее долгом. Вы прикажете ей. Кику-сан – тоже.
– Но не Анджин-сану?
– Вы знаете его лучше, чем я, господин. Но в вопросах интимных и… ему было бы лучше, конечно, обдумать и решить все самому.
– Тода Марико-сама была бы для него идеальной женой, верно?
– Это неожиданная мысль, господин, – не моргнув глазом ответила Фудзико. – Конечно, они оба чувствовали огромное уважение друг к другу.
– Да, – сухо заметил он. – Спасибо, Фудзико-сан. Я подумаю о том, что вы сказали. Он будет в Анджиро примерно через десять дней.
– Благодарю вас, господин. Если можно, я бы предложила, чтобы во владения Анджин-сана включили порт Ито и курорт Ёкосе.
– Зачем?
– Ито – просто на случай, если порт в Анджиро будет недостаточно большим. Для такого большого корабля может потребоваться стапель побольше.
– Вы уверены?
– Да, господин.
– Вы были там?
– Нет, господин, но Анджин-сан интересовался морем, Вы тоже интересуетесь. Моим долгом было попытаться узнать все о кораблях и мореходстве. Когда мы узнали, что корабль Анджин-сана сгорел, мне захотелось уяснить, можно ли будет построить еще один и если да, то где и как. Изу – прекрасный выбор, господин. Там легко задержать армии Ишидо.
– А почему Ёкосе?
– А Ёкосе – потому, что хатамото следует иметь место в горах, где он мог бы проводить время так, как имеет право ожидать.
Торанага внимательно посмотрел на нее. Фудзико казалась такой послушной и скромной… Но он знал, что она столь же несгибаема, как он, и не отступит ни на йоту, пока ей не прикажут.
– Я согласен. И учту то, что вы сказали о Мидори-сан и Кику-сан.
– Благодарю вас, господин, – почтительно ответила она, радуясь, что выполнила свой долг и перед своим властелином, и перед Марико. Ито было выбрано за его стапеля, а Ёкосе – потому, что Марико сказала, что их любовь по-настоящему началась именно там…
– Мне так повезло, Фудзико-сан, – призналась ей Марико в Эдо. – Наша поездка дала мне больше радости, чем я могла ожидать за двадцать жизней.
– Я прошу вас защитить его в Осаке, Марико-сан. Мне очень жаль, что он не похож на нас, не так цивилизован, как мы, бедняга. Его нирвана – жизнь, а не смерть.
«Это все еще верно, – снова подумала Фудзико, вспомнив Марико. – Марико спасла Анджин-сана, а не кто-нибудь другой: не христианский Бог, не другие боги, не сам Анджин-сан, даже не Торанага – никто, только одна Марико… Его спасла Тода Марико-нох-Акечи Дзинсаи.
Прежде чем я умру, я заложу храм в Ёкосе и сделаю завещание – поставить еще храмы в Осаке и Эдо. Это будет одним из моих предсмертных желаний, Торанага-сан, – пообещала она про себя, смиренно взглянув на него и радуясь другим приятным делам, которые она сделает для Анджин-сана. – Конечно, женой должна быть Мидори, никак не Кику… Уж если взять ее, то наложницей, и не обязательно главной. И земли его должны простираться до Симады на самой южной части Изу».
– Вы хотите, чтобы я уехала сразу, господин?
– Оставайтесь здесь на ночь, тогда вы сможете выехать утром. Но не через Иокогаму.
– Да, я понимаю. Простите, а я могу вступить во владение новыми землями моего властелина от его имени – и всем, что на них – в тот момент, как я туда приеду?
– Каванаби-сан даст вам необходимые документы до отъезда. А сейчас, пожалуйста, пришлите ко мне Кику-сан.
Фудзико поклонилась и вышла. Торанага что-то буркнул про себя. «Жаль, что эта женщина собирается покончить с собой. Она слишком ценна, чтобы потерять ее, и слишком умна. Ито и Ёкосе? Ито – еще можно понять. Но почему Ёкосе? И что еще было у нее на уме?»
Тут он увидел Кику, пересекающую раскаленный солнцем двор, взглянул на ее маленькие ножки в белых таби, – она шла, как бы танцуя, такая милая и элегантная в своем шелковом кимоно, с ярко-красным зонтиком… Мечта каждого мужчины, если он на нее смотрит… «Ах, Кику! – подумал он. – Я не могу удержать людей от этой зависти, как мне ни жаль. Я не могу выпустить вас в эту жизнь, простите меня. Вам следовало остаться там, где вы и были, в Плывущем Мире, – куртизанкой первого класса. Или, еще лучше, гейшей. Что за прекрасную идею подала эта старая карга! Там вы были в безопасности… Собственность многих, причина самоубийств, диких ссор, участница прекрасных любовных свиданий, почитаемая и внушающая страх, осыпаемая деньгами, с которыми вы бы так презрительно обращались, легенда… Пока продлилась бы ваша красота… А сейчас? Сейчас я не смогу сохранить вас, как мне ни жаль. Любой самурай, которому я отдам вас в наложницы, положит себе в постель обоюдоострый нож – полное отвращение с вашей стороны и зависть всех мужчин… Немногие согласятся на вас, – извините, но это так, сегодня день для того, чтобы говорить правду… Вас не учили вести хозяйство самурая. Как только ваша красота пройдет – о, ваш голос продержится, дитя, и ваш ум, – вы будете выброшены на задворки этой блестящей жизни. Простите, но это тоже правда. Другая состоит в том, что самые блестящие дамы Плывущего Мира оставляют все в своем Мире и по достижении старости переходят в другие дома – оплакивать былых любовников и ушедшую молодость, топить горе в баррелях саке, разбавленных слезами… Немногим удается стать в лучшем случае женой крестьянина, рыбака, купца, торговца рисом или ремесленника… В такой семье родились и вы – неожиданный цветок среди этой дикости, появившийся без всякой причины, только благодаря своей карме, чтобы мгновенно отцвести и исчезнуть… Так печально, очень печально… Как мне дать вам детей-самураев?
Держи ее при себе до конца жизни, – подсказал ему внутренний голос. – Она этого заслуживает. Не дурачь себя, как дурачишь других. Ведь ты легко можешь удержать ее, мало что ей давая, оставляя ее, когда тебе захочется, как своих любимиц Тетсу-Ко или Кого. Разве Кику для тебя не то же, что и сокол? Только сокол, которого вы кормите с руки, пускаете на добычу и отзываете приманкой, используете год-другой, а потом он исчезает навеки… Почему бы не поддержать ее? Она просто еще один сокол, хотя и совсем особый… Очень высоко летающий, яркий, так радующий глаз, но ничего более… Редкая, необыкновенная и… такая искусная в любви…»