Секира и меч
Шрифт:
— Чем могут помочь мне четыре купца, чьи корабли так далеко?
Купцы многозначительно переглянулись между собой. Старший из них, которого остальные называли Марко и к которому относились с заметным почтением, сказал:
— Нам бы хотелось спросить его светлость: как он поступит, если мы ему поможем?
Герцог ответил:
— Он будет вам благодарен.
— А не дарует ли нам герцог привилегии, когда захватит с нашей помощью город? — спросил Марко. — Ведь мы рискуем сейчас своими кораблями. Да и не только кораблями…
— Хорошо! — согласился Готфрид, уже раздражаясь. — Я дарую вам привилегии, если вы, действительно, поможете мне. Но не тяните же!..
Марко с удовольствием потер руки:
— Еще один вопрос, государь, и тогда приступим к делу. Скажите, видите ли вы, ваша светлость, разницу между купцом и торговцем?
Герцог разозлился:
— Ах, господа! Мне недосуг разгадывать загадки. Пойдите прочь!..
Но купцы и не думали уходить. Уважаемый Марко подошел поближе к Готфриду:
— Я быстро объясню вам эту разницу, государь! И вы сами согласитесь, как все просто. Торговец торгует тем, что имеет спрос сегодня, а купец умеет предвидеть — что понадобится завтра…
— Это разумные речи опытного человека, — согласился герцог. — Но не пойму, к чему они сейчас.
Марко показал рукой на стены Иерусалима:
— Мы давно знаем этот город. Много лет мы торгуем с ним. И мы знаем, что он неприступен… для такого войска, как ваше, государь.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Голыми руками его не взять, — пояснил Марко. — А мы — четверо хороших купцов — давно предвидели, что вы будете его осаждать.
— И что? — подгонял герцог.
— Мы готовы продать вам лес. Очень хороший качественный лес! Есть и кедр, и дуб, и ясень…
— Вы, и правда, хорошие купцы, — не мог скрыть радости Готфрид.
— Восемь кораблей, груженые лесом, стоят у берега, — с гордостью заключил Марко.
Готфрид был очень доволен, он понял, что скоро войдет в Иерусалим.
— Прекрасно! — воскликнул герцог. — Приступайте к разгрузке. Я отправлю к морю несколько тысяч рыцарей. И они найдут способ доставить лес.
Марко кивнул, поклонился и сказал:
— Но мы еще не договорились о цене.
— Как! — изумился герцог. — Вы разве не дарите лес? Вы разве не жертвуете его для общего дела? И это после того, как я обещал вам привилегии?.. Вы поступаете не по-христиански, господа!..
Марко замялся:
— Видите ли, ваша светлость… лес достался нам не даром… Мы покупали его у лесорубов, мы платили за погрузку, мы должны заплатить и матросам… А нынче все очень дорого. Все очень зыбко — как обещания, ничем не подкрепленные… И впереди трудно что-либо разглядеть. Мрак какой-то…
— Хорошо! Говорить вы умеете, это я заметил, — герцог несколько огорчился. — Сколько вы хотите за лес?
Марко назвал цену.
У Готфрида глаза полезли на лоб:
— Вы, наверное, полагаете, что ваш лес из чистого золота? Или я сошел с ума? И из моих рыцарей так и сыпется золотой песок?
Нет, конечно, хитрые купцы так не полагали и всем своим видом показывали это. Они очень уважали герцога.
Марко сказал:
— Когда вы войдете в город, государь, и оцените все его богатства, вы быстро забудете о дороговизне нашего леса. Вы потеряете каплю, а обретете море. Попомните наши слова, мы хорошо знаем сей город.
Герцог не мог не согласиться с этими словами:
— Ладно! Нам, действительно, не обойтись без леса, — и он велел рыцарям: — Несите сундуки…
Когда сундуки с золотом были поставлены у ног купцов, Марко опять заговорил:
— Скажите, государь, у вас есть карта?
— Иерусалима?
— Да.
Готфрид поджал губы:
— Есть. Но очень ветхая. Ей, говорят, тысяча лет… Боже! Как стар этот город!..
Купцы дали Марко сложенный в несколько раз лист бумаги. А Марко передал этот лист герцогу:
— У нас есть поновее. Мы нарисовали вчера…
— Что? Еще сундук? — спросил Готфрид.
Марко улыбнулся:
— Это наш подарок!
Когда купцы с рыцарями отправились к морю, герцог вошел в шатер и развернул карту. Через некоторое время он вызвал военачальников:
— А теперь посмотрите: вот Иерусалим.
Латиняне склонились над картой.
Готфрид указал пальцем несколько мест:
— Стенобитные машины поставим здесь и здесь. Вот в эти ворота будем бить тараном. А здесь… попробуем соорудить башню…
Через несколько дней начал прибывать лес. Рыцари, взяв топоры и молотки, вооружившись пилами, принялись сколачивать длинные лестницы, делать тараны на высоких козлах, — чтобы побольше был размах, строить многоразличные катапульты, штурмовые башни на колесах и прочие осадные машины.
Работа кипела. Воодушевленные рыцари не сомневались в успехе. Поторапливали друг друга, свято верили в скорый триумф. Целую неделю стучали топоры и молотки, визжали пилы.
Латиняне замечали, что их приготовления наводят на горожан ужас. Ночами из города слышался плач. Некоторые христиане, рассчитывая, что крестоносцы их не тронут, семьями бежали из Иерусалима — спускались но веревкам со стен. Эти христиане рассказывали, что жители города совершенно устрашены, никто уже и не думает насмехаться над крестоносцами, все только плачут и молятся; горожане почти не выходят из церквей, мечетей, синагог; несчастные уповают только на помощь богов, ибо не надеются уже на толщу стен и мужество защитников; многие просят открыть ворота и пустить крестоносцев с обещанным миром, другие предлагают откупиться и ратуют за сбор средств; все меньше остается тех, кто твердо намерен отстаивать город в бою; нет опять в Иерусалиме единства — будто проклят этот великий город.
Выслушав беглых христиан, латиняне отпускали их на все четыре стороны, а Иерусалиму кричали в ночи:
— Поздно улаживать дело миром; время мира кончилось! Прозвучали оскорбления, пролилась кровь…
Из-за стен слышались приглушенные вопли женщин, рыдания.
Эти звуки тешили слух непобедимых рыцарей. Латиняне развлекались в ночи, запугивая город:
— Не поможет вам золото и серебро. Не откупитесь, толстобрюхие иудеи и сарацины! Завтра! Завтра уже все в этом городе будет наше. Не тешьте себя надеждами, иноверцы. Мы убьем всех! Вы сами выбрали это… Лучше берите оружие и поднимайтесь на стены. Вы встретите смерть в честном бою, а мы воссядем на ваши престолы!..