Секрет двух полюсов
Шрифт:
Даже с Линдой нельзя посоветоваться – единственной в мире живой душой, к которой Арбен питал теплые чувства. Полная тайна – непременное условие, которое выдвинул Ньюмор.
Ну что ж. Тайна так тайна. Лишь бы какой-нибудь толк вышел из того, что задумал Ньюмор.
В ожидании Линды Арбен медленно прохаживался по аллеям. Листья начали желтеть, обожженные холодным пламенем осени. И в груди Арбен чувствовал холодок, предшествующий состоянию, когда в голове рождаются – невесть каким образом – стихи.
Он посмотрел на часы. Линда только что закончила смену. От ВДВ до парка ей добираться тремя видами транспорта – аэробусом, подземкой и лентой.
Он пошел на аллею, где на жетоны играли в шахматы. Арбен любил шахматы, но играть в присутствии зрителей не решался, опасаясь, что «сдадут тормоза» и он из-за какого-нибудь пустяка выйдет из себя.
Иногда, глядя на чужую партию, он догадывался, что мог бы придумать потрясающую комбинацию с фейерверком жертв… но после третьего или четвертого мысленного хода все будто заволакивалось туманом, оставляя в душе боль и раздражение.
Арбен стоял у садовой скамьи и наблюдал за шахматной партией, но мысли его витали далеко.
Из головы не выходил последний разговор с Ньюмором. Тот рассказывал, что в основу его изобретения, которое должно исцелить Арбена, положены элементарные частицы и античастицы – мельчайшие кирпичики, из которых построена наша вселенная. Впоследствии изобретение Ньюмора должно спасти человечество от всех недугов…
Сами по себе эти частички, как понял Арбен, величайший феномен природы. Каждая такая частичка может иметь сколь угодно большую энергию, если будет обладать высокой скоростью. С другой стороны, энергия весома, согласно уравнению Эйнштейна: энергия равняется массе, умноженной на квадрат скорости света. Значит, чем больше энергия частицы – тем больше ее масса. Ну, а если энергия частицы достаточно велика? Тогда ее масса может быть сколь угодно большой, она может равняться массе земного шара, а то и сотне, тысяче планет!
Когда такая, летящая с бешеной скоростью частица по какой-то причине прекратит свой бег, энергия перейдет в массу – родится новый мир.
Быть может, Ньюмор высмеял бы эти рассуждения дилетанта. Но грандиозные картины рождения новых миров из одной-единственной частицы пленили быстро воспламеняющееся воображение Арбена. И в голове родились строки, навеянные последним разговором с физиком:
Его секли космические ливни,Ласкала материнская туманность,Мир жил привычной жизнью, но однаждыС другим столкнулся, и мгновенным солнцемОтметил место гибели своей.Частицы фантастических энергий,Нырнувшие в бесстрастное пространство, —Вот что от мира гордого осталось.Но он не умер!Канули века,Всплыла навстречу новая туманность,Бессонный бег замедлили осколки —И превратились в новые миры.Так исчезает мир, чтоб вновь родиться,Родиться – из космической частицы!..Закончив мысленно последнюю строчку, Арбен глубоко вздохнул, словно пробуждаясь от сна, пригладил ладонью растрепанные волосы.
А вот и Линда!
Девушка еще издали помахала ему рукой, и Арбен, выбравшись из кучки шахматных болельщиков, пошел ей навстречу.
Ажурная беседка оказалась свободной, и они выбрали солнечную сторону, ловя последние лучи уходящего лета.
Линда с тревогой посмотрела на его осунувшееся лицо:
– У тебя неприятности?
– Неприятности – мое обычное состояние.
Она поправила на коленях сумочку.
– Ты не потеряла свою записную книжку?
– Вот еще! С чего ты взял?
– Просто хочу ее пополнить.
Она достала записную книжку, а Арбен неожиданно произнес:
– Послушай, цыганочка, что бы ты сказала, если бы я… исчез?
– Исчез?
– Ну да.
– Ты уезжаешь?
Арбен покачал головой:
– И рад бы, но от себя не уедешь и не уйдешь. Что, если бы я совсем исчез? Ну, растворился в небытии.
– Брось говорить загадками, – встревожилась она.
– Я говорю по существу.
– Не смей! – выпалила Линда и схватила Арбена за руку. – Я понимаю, тебе сейчас плохо. Но все равно, самоубийство – великий грех.
– Я не собираюсь впадать в грех.
– Тогда выкладывай, что ты задумал.
Арбен замялся.
– Ну?
– Видишь ли, ансамбль микрочастиц, которые расположены в определенном порядке…
Линду осенило:
– Тебе предлагают опасную работу?
– Вроде того.
– И нельзя отказаться?
– Можно.
– Тогда откажись, Арби, миленький!
– Поверь, цыганочка, я сейчас все не могу сказать тебе, но если дело выгорит, будет здорово!
– В твоем нынешнем состоянии нельзя браться за опасное дело.
– Именно в моем состоянии это необходимо!
– И ты можешь в результате, как ты говоришь… исчезнуть?
– В худшем случае.
– А в лучшем?
– В лучшем, я изменюсь, все хвори исчезнут, стану совершенно другим!
Она всплеснула руками:
Что же ты мне голову морочишь? Задумал пластическую операцию? Так и говори. А то: исчезну, исчезну!..
– Пожалуй верно. Пластическая операция, – повторил Арбен. – Только не тела, а души…
– Ты говоришь загадками, как Ньюмор.
– При чем здесь Ньюмор! – вдруг закричал Арбен, да так, что девушка вздрогнула.
– Тихо, Арби, милый… Я не думала тебя обидеть.
Он успокоился так же неожиданно, как вспылил. Сидел вялый, безвольный, какой-то поникший.
– Как незаметно к нам пришла осень… – произнесла Линда после паузы. – Мне привиделось, что осень – это я. Бреду по дорогам, из рощи – в рощу, из города в город, гляжу в небо, затянутое тучами. Бреду босая – и нет конца моему пути…
– Хорошо! – жестом остановил ее Арбен и потер лоб, сосредоточиваясь. Знакомое чувство, сладкое и тревожное, охватило его, и он медленно прочитал, вглядываясь в одну точку:
Босоногая осень брела по болотам,Оставляла слезинки на травах колючихИ стояла подолгу, следя за полетомУлетающих птиц и скучающих тучек.Зябко кутала белые плечи в туманы,Понапрасну стучалась в холодные зданьяИ смотрела на горы, леса и поляны,Опаленные кротким огнем увяданья.А ночами украдкой она уходилаОт тропинок подальше, я тягучую роздымь,И, вздыхая от жажды, до света ловилаЗапрокинутым ртом водянистые звезды.