Секрет Коко
Шрифт:
— Да, так и есть, — признаю я. — Было немного странно — не такую историю я ожидала услышать.
— Ты, должно быть, считаешь меня старой дурой, — сетует она, — особенно после всего, что я наговорила о Томе…
— Нет, ни в коем случае не считаю, — мягко отвечаю я. — Ведь я понимаю, что ты лишь заботилась о моем благе. А что касается Колина, то, думаю, ты просто сделала то, что тебе казалось в то время правильным. Такое могло случиться с каждой из нас.
— Мне казалось, будет легче, если все сочтут, что он погиб, — начинает она. — Такое простое объяснение не могло не подействовать — никто даже не подумал
На ее глазах выступают слезы, и она часто моргает, пытаясь их скрыть.
Никогда я еще не видела Анну такой уязвимой и… человечной.
Рут молчит, она все еще пытается подыскать нужные слова, когда Анна сама обращается к ней:
— Ты, конечно, считала, что я была неправа все эти годы, — печально говорит она.
— Я не думала, что ты совершила что-то постыдное, — нежно утешает ее Рут. — Браки распадаются на каждом шагу. В этом не было твоей вины.
— Может, не было, а может, и была, — шепчет Анна. — У каждой медали есть оборотная сторона.
— Нет уж, — горячо возмущаюсь я. — Ведь он изменил тебе!
Анна вздрагивает, когда с моих губ слетают эти слова.
— Это так, — признает она, — но иногда я думаю, что сама его к этому подтолкнула.
— Это безумие, — перебивает ее бабушка.
— Нет, послушай. Ведь так и есть, Рут, ты сама это прекрасно знаешь. Все наши проблемы с детьми — в конце концов, они ему надоели.
Рут молчит, ничего не отвечая.
— Какие проблемы с детьми? — смущенно поглядываю я на сестер. О чем она говорит?
Анна поворачивается ко мне и снова делает глубокий вдох.
— Я была беременна, пока мы с Колином еще были женаты, Коко. И не раз… — На ее глаза теперь по-настоящему наворачиваются слезы, и Анна быстро вытирает их тыльной стороной ладони.
— И что случилось? — шепчу я.
— Я потеряла всех детей. Ни разу не удалось выносить их дольше шестнадцати недель. Доктора только разводили руками. На то не было никаких медицинских причин, — беспомощно говорит она пустым, равнодушным голосом.
— Анна, прости, — снова беру ее за руку я.
— Это глупо, правда, столько времени уже прошло, но боль так и не исчезла.
Рут тоже подходит к ней и крепко сжимает пальцы сестры. Анна тяжело вздыхает, но все же берет себя в руки:
— В любом случае, я сильно давила на Колина, чтобы мы пытались снова и снова. Слишком сильно давила. И в конце концов его чаша терпения переполнилась.
— Думаешь, он поэтому ушел? — в ужасе спрашиваю я. Как же он мог бросить ее в такой момент? Ведь он должен был утешать ее, разделить с ней это горе, а он уехал в чужую страну к другой женщине. Какая-то часть меня мечтает высказать этому человеку все, что я о нем думаю, — о его безрассудстве и бесчувственности. Он разбил ей сердце, это же очевидно.
Анна кивает, пытаясь найти нужные слова для того, чтобы рассказать, что у нее на душе.
— Такие испытания либо укрепляют семьи, либо разбивают их, — говорит она в конце концов. — Мы не смогли этого пережить.
— А былого уже не вернуть, — грустно добавляет Рут.
— Не вернуть. Я никогда не прощу его за то, что он сделал. Его поступок до сих пор причиняет мне боль. Время не повернуть вспять, я не прощу его, — поясняет
— Лучше бы я не откликалась на его письмо, — бормочет Рут, — и не встречалась с Колином.
— Я понимаю, почему ты сделала это, Рут, — говорит Анна, — но простить его тоже не могу. Знаю, это не по-христиански, и, возможно, теперь вы сочтете меня лицемеркой.
— Я не могу судить тебя, Анна, и не собираюсь ни в чем убеждать, — отвечает ей Рут. — Но вот что я тебе скажу: может, стоит простить его хотя бы в душе? Знаю, разум велит тебе поступить иначе, но какой смысл носить эту боль в своем сердце? Отпусти его — если не ради него, то ради себя.
— Может, и так, — неуверенно говорит ей сестра. — Я подумаю.
Мы все ненадолго умолкаем, но потом Анна снова подает голос:
— Так вот зачем вы ездили в Лондон на самом деле? Увидеться с моим «усопшим» мужем? — Она грустно улыбается.
— Честно говоря, у нас и правда там были дела, — запинаясь, рассказываю я. Не уверена, что сейчас подходящее время — после того, как она поведала мне обо всех постигших ее невзгодах, — но я очень хочу поделиться с ней историей Тэтти. Мне хочется быть честной с Анной, открыться ей так же, как она открылась нам. Надеюсь, мой рассказ ее не расстроит и не напомнит о былых утратах.
Анна с любопытством смотрит на меня, промокая платком глаза. Рут одобрительно кивает мне, давая понять, что ей тоже очень хочется это сделать.
— Недавно я нашла одно письмо в сумочке, купленной на аукционе, — начинаю объяснять я. — Вот в этой сумочке от «Шанель».
С этими словами я вынимаю шикарную вещицу из рюкзака и отдаю ее бабушкиной сестре.
— Мне пришлось хорошенько попотеть, но я все же узнала, что это письмо написала мать своему сыну, отданному на усыновление в 1956 году, — продолжаю я и умолкаю, ожидая ее реакции — Анна может принять эту историю слишком близко к сердцу.
— И что же дальше? — спрашивает она, внимательно рассматривая сумку. По ее лицу совершенно невозможно догадаться, о чем она думает.
— В общем, той женщине помешали отдать письмо ребенку, поэтому она не расставалась с ним до самой смерти. И теперь я пытаюсь разузнать о ее пропавшем сыне как можно больше.
— Так ты Нэнси Дрю [17] заделалась? — улыбается она мне, и я вижу, как блестят слезы в уголках ее глаз. Знаю, она просто пытается сказать мне, что я не зря поведала ей эту историю. Рут с облегчением вздыхает — она беспокоилась о сестре так же, как и я, а потому сомневалась, стоит ли заводить разговор о чужой семейной драме. Но Анна отреагировала совершенно неожиданно.
17
Девушка-детектив, популярный персонаж литературы и кино.