Секрет моей души
Шрифт:
— Время ничего не значит. Ты можешь знать кого-то много лет и ничего о нем не знать… Брак меняет все.
Ее лицо помрачнело.
— Я вышла за тебя замуж спустя месяц нашего знакомства. И хотя мы были женаты и провели множество ночей в объятиях друг друга, я едва тебя знаю. — Клеа остановилась, чтобы перевести дыхание, затем продолжила: — Ты говорил, что любишь меня, но всегда прятал от меня какую-то часть себя. У тебя были свои секреты.
Клеа не первый раз затрагивала эту тему, и Брэнд начал
— Некоторые из них были самыми настоящими секретами — военные тайны, которые я не имел права раскрывать.
— Не все же!
— Нет, — признал Брэнд. — Но были вещи, ужасные вещи, которые я предпочитал не обсуждать, не думать о них.
— Хорошо, я могу принять и это. Но иногда я чувствовала: между нами расстояние, которое мне никогда не преодолеть. Сначала я объясняла это тем, что ты старше и видел намного больше, чем я. Но твоя замкнутость воздвигла стену между нами. Мне было трудно по-настоящему тебя понять.
— И ты думаешь, что понимаешь Гарри?
Ее слабая улыбка не понравилась ему.
— Гарри меня обожает. И Гарри никогда не стал бы мне лгать, и даже недоговаривать.
— Ты в этом уверена?
Клеа моргнула:
— Совершенно!
В мгновение внезапного прозрения Брэнд понял: их разговор не имеет никакого отношения к Гарри и вертится вокруг невысказанной натянутости между ними самими.
«Душевная пропасть» — так говорила Клеа.
— Поэтому ты хочешь выйти замуж за Гарри? Потому что он говорит, будто любит тебя?
Она тут же ответила:
— Это не единственная причина. Гарри будет прекрасным отцом.
Брэнд знал: они достигли переломного момента. То, что случится в следующие несколько минут, определит их будущее. Не отрывая от нее взгляда, он медленно сказал:
— Но у твоего ребенка уже есть отец — я! Я буду лучшим отцом для него. — Он прищурился. — Лучше, чем Холл-Льюис.
Клеа закатила глаза:
— Это не соревнование, Брэнд!
— Скажи это своему другу Гарри, — проворчал он.
— Гарри не такой. Он спокойный и добродушный.
Клеа даже не моргнула, ее глаза остались прикованными к Брэнду. Паника охватила его. Он с таким трудом вернулся к ней, а сейчас вновь теряет? Брэнд пытался открыть ей душу, как она того хотела. Почему мужчины и женщины должны быть такими чертовски разными? Может, с Холл-Льюисом все по-другому?
Это наполнило его гневом. Клеа доверяла Холл-Льюису, а вот своему мужу — нет.
Брэнд мог понять, почему ее потянуло к Гарри, — тот был ее другом. К тому же Клеа думала, что Брэнд мертв. Но он вернулся. И не собирается ее отпускать. Не в этой жизни.
— Клеа, не думай, что ты обязана выйти замуж за Гарри, лишь бы у ребенка был отец. Я приму твоего ребенка как своего!
— Он мог быть твоим — если бы ты захотел…
Брэнд отшатнулся:
— Ты имеешь в виду усыновление?
Впервые он не понял, о чем она думает.
— Мы можем обсудить это позже, — произнесла Клеа странным голосом. — Нам еще о многом надо поговорить.
Брэнд кивнул:
— Действительно, обсудить есть что. Самое главное: скажи своему приятелю, что у вас с ним нет будущего. Ты не выйдешь за него!
Кончик языка Клеа коснулся нижней губы. Его тело мгновенно отреагировало. О господи!
— Ты знаешь, что Гарри банкрот?
По потрясению в глазах Клеа стало ясно — она впервые об этом слышит.
— Когда ты успел выяснить?
— У меня свои источники, — сказал Брэнд загадочно. Откинувшись на спинку стула, он поднял стакан и сделал глоток. — Ему дали шестьдесят дней, в течение которых он должен внести миллион долларов, чтобы временно отсрочить требования кредиторов.
Она явно встревожилась:
— К чему ты клонишь, Брэнд?
— Ты стоишь миллион долларов. Женитьба на тебе будет легким решением всех финансовых проблем Гарри.
Она крутила бокал в руке.
— Миллион долларов. Ты это имел в виду тогда в магазине?
На самом деле — нет, но Брэнд не стал возражать.
— И это единственная причина, по которой Гарри хочет жениться на мне, так?
— Конечно нет!
Брэнд потянулся к ее руке, но она подняла свой бокал и уставилась на пузырьки, цепочкой поднимающиеся на поверхность.
Оставив руку на столе, он сказал:
— Ты много можешь дать Гарри — ты бесценное сокровище для любого мужчины.
Но он видел: Клеа не слушает больше. Она поставила бокал, сложила льняную салфетку и аккуратно положила на стол.
Когда она подняла глаза, на ее лице не было видно никаких эмоций.
— Я не выхожу за Гарри — и никогда не собиралась.
У него словно гора с плеч упала.
— Тогда зачем говорить мне, будто выходишь за него?
— Когда я увидела тебя снова… — Голос Клеа замер. — В своем воображении я переживала этот миг годами. Но в реальности все оказалось не так, как я ожидала. Ты был другим — таким бесчувственным, таким злым! Мне потребовалось время, чтобы подумать.
Итак, он сам виноват в крушении своих надежд. Правда, у него было оправдание. Но прежде чем Брэнд смог оправдаться, Клеа заговорила снова — так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы слышать ее слова:
— Потому что если бы я на самом деле любила Гарри, было бы не важно, что он разорен. Потому что мы бы любили друг друга. Это дало бы нам все богатства, которые мне нужны.
Она не любила Холл-Льюиса — по крайней мере, в том смысле, о котором стоило волноваться!
— Твой трастовый фонд оказался бы кстати.