Секрет мрачного подземелья
Шрифт:
– Иван, ты что, по-прежнему ключ за кирпичом держишь? Да ты спятил! Его же любой найти может.
– Ну и что? Ну войдет кто-то в дом, так чего тут красть? А насчет тайника, кроме нас с тобой, ни одна живая душа не знает.
Горлач вышел и через минуту вернулся.
– Все в порядке. Ключ на месте, лежит в точности так, как я его оставил…
И тут Иван Борисович вдруг вспомнил, что потерял на днях ключ от тайника. Его бросило в жар. Но он смолчал, понимая, что ему на это скажет Полубояринов. Хотя ничего страшного в
– Ты о чем задумался, Ваня?
– Да так…
– А чего побледнел?
– Тебе показалось!
– Нет, Ваня, я тебя знаю, давай говори, в чем дело?
– Матвей, помнишь, мы с тобой напились и я еще на такси вернулся?
– Ну?
– Ключ я потерял…
– Ключ? Какой?
– От тайника…
– Ваня!
– Что Ваня? Что Ваня? Я его потерял, но у меня же запасной есть…
– Да не в этом дело!
– Ваня, глянь, это твоя расческа? – вдруг спросил Полубояринов.
– Расческа? Где?
– Сам понимаю, в чем дело, только кто мог знать про тайник? Никто!
И тут он побледнел уже смертельно, и на лбу выступил пот.
– Что?
– Ничего, живот что-то прихватило…
Он вспомнил, что, узнав о побеге той сумасшедшей узбечки, он сорвался с места и забыл закрыть панель за картиной. Обнаружил он это лишь по возвращении. И еще он забыл тогда запереть окно кухни. Неужели Матвей прав, и эти мальчишки… Нет, такого просто быть не может. Он вышел на крыльцо и вдохнул свежий ночной воздух. Неужто всему конец? Но кругом было тихо, мирно… Нет, просто у страха глаза велики, вот завтра утром явятся мальчишки, тогда и поглядим, что к чему, а так можно со страху столько глупостей натворить…
– Ну что, Ваня? – вышел за ним Полубояринов.
– Да ничего, отпустило, видно, съел я что-то не то.
– Что делать будем?
– Спать ляжем, утро вечера мудренее.
– Будь по-твоему, Ваня, я что-то плохо соображаю. Но если утром мальчишки не явятся…
– Что тогда?
– Сам знаешь! Кончаем все разом – и в бега!
– А если они, допустим, отравились и больные лежат?
– Ну, проверим…
– То-то же, страх, Матюша, плохой советчик. Все дело загубить можно.
– Так оно ж все равно обреченное…
– Так-то оно так, а все же попользуемся еще, бог даст. Сам знаешь, о каких бабках речь… Ну все, пошли спать.
– Попробуем.
Утром Петька и Игорь вскочили по звонку будильника в семь часов, мигом оделись и спустились на кухню. Перед дорогой надо было поесть, а то еще неизвестно, когда им это удастся.
– Круз, я сейчас яичницу с помидорами сделаю, – сказал Петька, – а ты… Круз, что с тобой? – вскрикнул он, видя, что Игорь, жутко побледнев, хлопает себя по карману рубашки.
– Петь… Я, кажется, потерял расческу! – проговорил Игорь, едва ворочая
– Ну и что? Подумаешь, расческа!
– Дело в том, что я… кажется… Нет, уже не кажется… Я ее там потерял…
– У Горлача? – выдохнул Петька.
– Именно! Я сейчас отчетливо вспомнил, что выронил ее, хотел поднять, но тут увидел эту… эту тюрьму и обо всем забыл. Она лежит на самом видном месте…
– Это хреново, Круз, хреновее не бывает!
– Что же делать? Может, они ее не заметят, она маленькая.
– Рассчитывать на это мы не можем! Боюсь, это меняет все наши планы!
– Как?
– Так! Представь себе, они ее нашли… Что подумают?
– Ну, наверное, подумают на нас…
– То-то и оно! А если Горлач все сопоставит, то…
– Что все?
– Все, Крузик, все! Например, что он тогда сорвался с места, оставил незакрытую панель, незакрытое окно, а потом спьяну потерял ключ и не какой-нибудь, а именно от тайника…
– Что же делать?
– Отложить поездку! И идти заканчивать работу! Полагаю, они тоже решили посмотреть, явимся мы или нет. Может, даже предъявят нам расческу… и скорее всего скажут, что нашли ее в траве где-нибудь…
– Но мы же отопремся?
– Естественно! Надо найти еще какие-нибудь расчески, чтобы у каждого в кармане было по расческе, хоть я сроду и не носил ее с собой. Мне она без надобности, я же не красавчик! – не удержался Петька. – Пока я яичницу делаю, ищи расчески!
Игорь, нещадно ругая себя, отправился на поиски, а Петька занялся своей любимой яичницей. «Странно, – думал он, – ночью мне казалось, я уже никогда ничего есть не буду, пока не освобожу этих несчастных, а вот поди ж ты, аппетит вернулся…»
– Квитко, гляди, я целых три расчески нашел! – объявил Игорь.
– Отлично!
– Петь, а как же быть с ментами? Может, позвоним сейчас Ольге? Пусть они с Лаврей действуют, а?
– Нет, Круз, нельзя!
– Почему?
– Потому что по телефону невозможно все рассказать, а вдруг кто-то случайно подслушает?
– Но ведь им там лишние сутки сидеть, сам подумай!
– Лучше посидеть лишние сутки, чем по нашей вине их всех там прикончат… Один неосторожный шаг, и их жизни в опасности. Ведь первым делом они их уничтожат. Значит, наша задача – показать этим сволочам, что мы просто работаем из-за денег, ими вовсе не интересуемся…
– Но тогда, может, все-таки пусть девчонки позвонят либо Крашенинникову, либо Васе Мурыжко, чтобы они к вечеру приехали сюда, к нам на дачу…
– И познакомились с твоей мамой?
– Черт подери… Ах, какой же я лопух! Какой кретин!
– Знаешь, Круз, а может, это даже к лучшему…
– Как?
– Ну, по крайней мере мы будем знать, что происходит… Если они задумают слинять… Крузик, я что вспомнил! Вчера же, когда мы уходили, к ним как раз шла какая-то тетка, мы еще столкнулись с ней и подумали, что…