Секрет на троих
Шрифт:
– А если этот кто-то уже чертовски одинок? – Я старался сохранять с ней зрительный контакт. Так легче, на мой взгляд, быть откровенным. – Безумно одинок. От этого грызущего одиночества он режет себе вены и творит прочие разные глупости. Его жизнь бессмысленна и однообразна и обретает смысл, только когда он встречает тебя. Ты одна вдохнула в меня желание жить дальше. Без тебя я уже буду не я.
– Нельсон, ты делаешь только хуже. – Она постаралась ладошкой зажать мне рот, но я аккуратно подвинул руку. – Теперь ты знаешь всю правду. Мы
До меня вдруг дошел смысл странной фразы сестры Селин. Она говорила об её болезни.
– Моё сердце уже разбито, - сгримасничал я, - и не просто разбито, а разорвано на тысячи мелких кусочков. – Я снова поморщился. – Я не уверен, что ты поймешь меня, ну да ладно, я готов тебе все рассказать. Я хочу, хоть раз в жизни быть откровенным. Я так долго мечтал этим с кем-нибудь поделиться, но мне казалось, что меня не поймут. Надеюсь, ты поймёшь.
Мои зубы отбивали странную мелодию, и я не знал, то ли это от того, что рассказала мне Селин, то ли от того, что собирался сказать я сам. Мои пальцы были холодны как лёд, и она это почувствовала, и грела их в своих ладонях.
– Ты спросила, кто научил меня бояться? – Странно, после того как я решил всё рассказать, в голове поселилась странная ясность. – Был такой человек. – Я посмотрел на неё, не смеётся ли она, но Селин была чересчур сосредоточена и серьёзна и она впервые не торопила меня. – Мой отец.
В её глазах промелькнуло вначале удивление, потом страх, а затем полное непонимание. Конечно, откуда ей предположить, что Карлос мог оказаться таким монстром?
– Он что, пытался манипулировать тобой? – Не выдержала Селин, когда я надолго замолчал. – Он бил тебя? – Она сама испугалась своих слов.
– Это не главное, - выдавил я, - хотя да, он и бил меня и манипулировал мной. Он сломал мне жизнь – вот что главное. Он сделал меня таким, какой я сейчас. Я боюсь отношений, боюсь с кем-нибудь сблизиться, боюсь даже просто расслабиться с тобой и почувствовать себя счастливым.
– Он приводил в дом женщин? – Предположила Селин.
Я покачал головой. Если бы он приводил в дом женщин, я был бы безмерно счастлив и пожелал ему удачи.
– Нет. Не приводил.
– А что тогда? – Прошептала девушка, будто чувствуя, что я уже готов ей всё выложить. Но как же сложно было произнести эти слова!
– Он….
– Я собирался с мыслями. Мои губы пересохли, а глаза горели лихорадочным огнём.
– …Он.
Я открыл, было, рот и снова его закрыл. Надо было что-то делать. Так я никогда это не произнесу. Я вспомнил, как он издевался надо мной и твердил при этом, что меня никто никогда не поймёт. Все будут презирать меня, когда узнают правду. Но я не верил, что Селин тоже возненавидит меня.
– Когда мне было тринадцать лет, мой… отец …изнасиловал меня.
Она с ужасом распахнула глаза. И она не знала что сказать. Она, как и я сам ранее, беззвучно открывала и закрывала рот.
– Какой
– Хриплым голосом прошептала она, и я лишь усмехнулся.
Действительно кошмар! И от этого кошмара меня до сих пор преследуют страшные сны, десяток швов на руке и полное отсутствие личной жизни в неполные семнадцать лет.
– Могу поспорить, такой правды от меня ты не ожидала? – Я еще пытался шутить. Она только молча покачала головой.
– Сколько раз он делал это с тобой? – Вновь прошептала она, когда к ней вернулась способность говорить.
Я пожал плечами.
– Я боялся ему возразить. – Ответил я и уточнил.
– Я не считал.
– Как долго?
– Почти год.
– Он объяснил, зачем он это делал?
Я усмехнулся.
– Он был псих, ненормальный извращенец. Он считал, раз он дал мне жизнь, то я обязан выполнять все его прихоти.
Я опустил голову не решаясь взглянуть ей в глаза. Наверное, я боялся увидеть в них отвращение ко мне.
– Когда я отказывался подчиняться, он бил меня, - неуверенно продолжил я, - душил. Ему нравилось видеть, как я задыхаюсь. Он утверждал, что от этого мои ощущения станут острее, а я не мог понять почему. Ведь мне было плохо, а как может нравиться, когда тебе делают больно?
– То есть ты не получал удовольствия? – Я немного не понял её вопроса и в недоумении уставился на Селин. – Я слышала, многие вступают в гомосексуальные связи по обоюдному желанию.
– Я не знаю как там насчет многих, - я потер ладонями горящее лицо. Всё же неловко было говорить о так вещах. – Но это была полностью односторонняя….
– Я не смог заставить себя произнести слово «связь».
– Когда он впервые сделал это со мной, я пытался покончить с собой. – Я сжал правую руку в кулак.
Селин молчала и даже, кажется, не смотрела на меня. Я терялся в догадках, что она на самом деле думает, но спросить не решался. Я медленно отошел от нее, и Селин не помешала мне.
Неужели это всё, конец всему? Неужели теперь она чувствует ненависть ко мне? Как и предсказывал отец. В голове у меня зашумело, в глазах потемнело. Кажется, я почти рухнул на пол.
В последний момент она не дала мне этого сделать и помогла устроиться на диване. Настойчивыми движениями она заставила меня прилечь. Голова прояснялась также быстро, как и закружилась. Я смог различить силуэт Селин. Она сидела на полу рядом с диваном и смотрела на меня.
– Я словно чувствую на себе его руки, когда ты прикасаешься ко мне. – Хриплым голосом произнёс я.
– Тебе просто надо выкинуть из головы этого мерзавца, - посоветовала она. – Где он теперь? В тюрьме?
Я покачал головой.
– Он умер.
– Тем более. Ты не должен позволять ему манипулировать собой уже после его смерти. Ты должен, наконец, вычеркнуть его из своей жизни.
– Как? – Простонал я.
– Просто понять, что его больше нет, и никто другой уже не причинит тебе вреда. А уж тем более я.